Единый мир. Модель единого мира от микро до макро

Как только какая-то из моделей позволит кому-то совершить открытие, на которое указала эта модель, она тут же будет признана и получит заслуженную оценку и внимание.

Если модель позволяет только с большей или меньшей степенью подробности объяснить существующие явления и не позволяет предсказывать открытия новых, она не заинтересует исследователей, поскольку в их представлениях будет являться подмножеством существующих моделей.

Хотелось бы надеяться, что предлагаемая модель «физической картины мира» будет обладать свойством предсказательности, необходимым для любой теории.

Модель единого мира

Один из основных постулатов материалистической диалектики утверждает, что единство мира – в его материальности. Мир един, и только потому един, что он материален. Говоря о материальности мира, разве предполагается материальность отдельных областей мира, в которых размещено вещество? Конечно, нет. Тогда мы обязаны искать единую материальную основу всего сущего. И если не искать, то хотя бы предполагать ее нам необходимо. Это должна быть та основа, которая установит тесную, непосредственную связь между свойствами пространства и вещества и определит понятие времени.

В одной из статей М.А. Марков заметил, что «…идея тесной связи свойств пространства и материи… определяла многое в творчестве Эйнштейна», и далее «в своей экстремистской форме эта идея содержала бы утверждение, что в отсутствии материи… нет понятия интервала, в отсутствии материи отсутствует и пространственно-временной континуум».

В направлении единой субстанции размышлял и Эйнштейн.

Приведем цитату из упомянутой книги:

«Мы имеем две реальности – вещество и поле. Несомненно, что в настоящее время мы не можем представить себе всю физику построенной на понятии вещества, как это делали физики в начале ХIХ столетия. В настоящее время мы принимаем оба понятия. Можем ли мы считать вещество и поле различными, несходными реальностями? Пусть дана маленькая частица вещества; мы могли бы наивно представить себе, что имеется определенная поверхность частицы, за пределами которой ее уже нет, а появляется ее поле тяготения. В нашей картине область, в которой справедливы законы поля, резко отделена от области, в которой находится вещество. Но что является физическим критерием, различающим вещество и поле? Раньше, когда мы не знали теории относительности, мы пытались бы ответить на этот вопрос следующим образом: вещество имеет массу, в то время как поле ее не имеет. Поле представляет энергию, вещество представляет массу. Но мы уже знаем, что такой ответ в свете новых знаний недостаточен. Из теории относительности мы знаем, что вещество представляет собой огромные запасы энергии и что энергия представляет вещество. Мы не можем таким путем провести качественное различие между веществом и полем, так как различие между массой и энергией не качественное. Гораздо большая часть энергии сосредоточена в веществе, но поле, окружающее частицу, также представляет собой энергию, хотя и в несравненно меньшем количестве. Поэтому мы могли бы сказать: вещество там, где концентрация энергии велика, поле там, где концентрация энергии мала. Но если это так, то различие между веществом и полем скорее количественное, чем качественное. Нет смысла рассматривать вещество и поле как два качества, совершенно отличные друг от друга. Мы не можем представить себе резкую границу, разделяющую поле и вещество.»[4]

И далее, развивая эту тему, авторы пишут

«… Мы не можем построить физику на основе только одного понятия – вещества… Не можем ли мы отказаться от понятия вещества и построить чистую физику поля?… Мы могли бы рассматривать вещество как такие области в пространстве, где поле чрезвычайно сильно. Таким путем можно было бы прийти к новым представлениям о природе. Их конечная цель состояла бы в объяснении всех событий в природе структурными законами, справедливыми всегда и всюду (курсив автора). С этой точки зрения брошенный камень есть изменяющееся поле, в котором состояния наибольшей интенсивности поля перемещаются в пространстве со скоростью камня. В нашей новой физике не было бы места и для поля, и для вещества, поскольку единственной реальностью было бы поле…»[5]