Эдипов комплекс

 Когда в ванной он посмотрел на себя в зеркало, ему показалось, что на него смотрит чужой человек, – ночные впечатления владели им и он не мог еще освободиться от их очарования, – и только когда он вышел на улицу, он вспомнил, что кого-то вчера усаживал в такси, что целый вечер ревновал  Анастасию Евгеньевну и выпил лишнего. Он был рад тому, что во сне он как будто разгадал причины своего мрачного настроения последнего времени, но все, что с ним происходило во сне,  ему показалось фантастикой. Он вспомнил, как в детстве сделал открытие о своем втором Я и понял, что оно есть, оно в нем живет, но победило его другое Я, навязанное ему жизнью, а когда это случилось, он не мог вспомнить; и вдруг он непонятно почему вспомнил, как Галя пришла к Пете, и именно в тот момент, когда он ушел, и произошла победа этого другого Я, подчиняющегося не его душевным движениям, а жизненной необходимости. Он это сейчас понял.

 Когда он на следующий день пришел на кафедру, первое лицо, ему встретившееся, была Лилечка. При взгляде на нее Андрей Степанович почувствовал смущение, вспоминая сон, где он выступал в несвойственной ему роли ухажера и где Лилечка была его партнершей, но при этом воспоминании что-то теплое коснулось его сердца, и он поздоровался:

– Здравствуйте Лилия Яковлевна, – и отвел глаза в сторону.

– Здравствуйте, – ответила в унисон Лилечка. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – невнятно проговорил он, а в это время краем глаза рассматривал Лилечку, которая ему во сне представлялась такой желанной.

– Ну, я пошла. Тут надо документы подписать, – ответила спокойно Лилечка и вышла, покачивая бедрами, плотно обтянутыми темно-зеленой юбкой. Андрей Степанович пошел в буфет и, выпив крепкого кофе, поехал по своим делам.

 Встречи с Анастасией Евгеньевной прекратились, и однажды Андрей Степанович узнал, что она выходит замуж за Мартина и уезжает в Германию. Это известие его немного огорчило – все-таки что-то у них было, – но он тут же решил, что так даже лучше, ведь он не делал в эту сторону никаких движений, но понимал, что деликатность Анастасии Евгеньевны  – редкое качество.

 При встречах с Лилией Яковлевной на кафедре он испытывал странное чувство своей с ней связи, которая, как ему казалось, от этих случайных встреч как будто усиливается. Когда он оставался один, неожиданно мысли его устремились к Лилечке – он пытался представить себе ее жизнь и никак не мог понять, какая она, – ведь он был с ней практически незнаком.

 А жизнь Лилечки после того вечера как будто не изменилась, но вот только когда она встречала где-нибудь Андрея Степановича, ей становилось неловко – так пристально, ей казалось, он за ней наблюдал. Она испытывала перед ним страх, что вообще ее натуре было не свойственно. Иногда ей в голову приходила мысль, что вот хорошо было бы с этим мужчиной познакомиться поближе, но строгий Андрей Степанович держался независимо – ведь Лилечка не могла знать о том сне, где он с ней познакомился. В реальности в личной жизни Лилечки ничего интересного не происходило. Были поклонники, были отношения, которые тянулись годами, и все это уже ей порядком надоело. Что могло заинтересовать Лилию Яковлевну в Андрее Степановиче, непонятно, ведь круг ее общения составляли люди, связанные с бизнесом, но она понимала разницу между этими вдруг появившимися богатыми и другими, интеллигентными, к которым принадлежал Андрей Степанович. Лилечка относилась к деньгам свысока: они у нее были, и она  легко расставалась с ними. Конечно, изменившаяся ситуация заставила ее переоценить какие-то вещи, но то что ей стали больше нравиться интеллигентные мужчины, и Андрей Степанович, по ее представлениям, был именно таким, но подобраться к нему поближе было трудно.

 Вообще, Лиля была немного необычным и для многих непонятным человеком. Часто она бывала в обществе людей не университетского круга, и в ней самой было что-то от бизнес-люда, а проявлялось это иногда самым неожиданным образом, когда вдруг она высказывала невпопад мнения, которые звучали диссонансом в стенах кафедры, насквозь пропитанных благородными речами, и как будто эти мнения Лилечки, ударяясь о стены, звучали особенно громко, отчего некоторые сотрудники приходили в недоумение, как можно вот так просто говорить о вещах, деньгах и людях. В этих суждениях Лилечки звучал голос ее предков, занимавшихся торговлей, но Лилечку потянуло в другую сферу естественно, а эти отголоски ее происхождения меняли взгляд окружающих на Лилечку. Она вдруг ни с того ни с сего заявляла: «Я всегда хотела жить богато», – и кафедральные дамы удивлялись той непосредственности, с какой Лилечка произносила эти «пошлости».