Эдипов комплекс

 В то же самое время Лилечка прочно поселилась в одной из его жизней, которую он чувствовал возникающей по учащенно бьющемуся сердцу и какой-то дрожи в коленях. Сам вид Лилечки, всегда приветливой и такой опрятной, открывал ему новую реальность, где радость заполняла все пространство и, казалось, нет места ничему другому. Для Андрея Степановича наступил странный и давно им не забытый период влюбленности в женщину простую и такую недоступную.

 Почему-то ему вспоминалась Галя, запутанность их отношений, и когда он переключался на новое, его охватившее чувство, оно ничем не отличалось от того первого, но солидность возраста придавала ему особенную остроту. Он был во власти своих зрелых мыслей, и они ему никак не помогали, а куда-то отступали, и он себя чувствовал моложе, как будто жизнь возвращала ему его двадцать лет.

 «Что это?» – задавал он себе вопрос. И не ждал ответа, а погружался в блаженное переживание этого чувства любви. Он никогда не применял к себе слово «любовь», он считал его пошлым и не имеющим к нему отношения. Он считал его простым, не понимая, что в жизни простота есть высшее проявление природы, задавленное в нем знанием, которое он считал выше природы. А получалось, что природа сильнее знания. Да, сейчас в его жизни было так. Он даже забросил свои привычные занятия и целыми днями был погружен в новую жизнь, где все сверкало, светилось, пело, и ему для поддержания в себе этого чувства не нужно было никаких усилий. Оно в нем жило автономно, но он знал, что Лилечка есть причина его теперешнего настроения.

 Внешне он помолодел, не чувствовал своего возраста и считал, что это нормально, все это его сумасшествие взрослого солидного человека. Вот только Наталья Аркадьевна не понимала его странного настроения. Она не хотела думать о его женщинах, она отгоняла эти мысли, она их боялась, женщин и мыслей, и делала вид, что все по-прежнему.

Глава 7

 Жизни Андрея Степановича все отступили перед наступившей переменой. Они смирились с тем, что одна теперь царит в его душе, жизнь юности, жизнь эмоций, и спокойно ждали, когда Андрей Степанович их позовет. И, умудренные опытом, знали, что их место никто не займет. Только иногда какой-нибудь из них удавалось привлечь к себе внимание Андрея Степановича, и он ее призывал и занимался теми делами, которые составляли ее содержание. Обычно это было связано с обязанностями, и когда он их исполнял, он потом прогонял эту ему надоевшую деятельную жизнь и полностью погружался в другую. Но внешне никто не видел, как он ловко манипулирует этими своими жизнями, и всем окружающим казалось, что он такой же, как они, обычный человек, разве что в последнее время более оживленный, чем обычно.

 В этом есть парадокс жизни – не знать о других реальностях, рядом существующих, и не знать всего разнообразия чувств, мыслей и переживаний, каждую секунду возникающих в окружающих нас людях. Миры, галактики, и все разные и по величине, и по содержанию, а кажется, просто человек. И правда, что в одном множество миров, а в другом один убогий узкий мир. И как распознать эти жизни в других? Загадка!

 Андрей Степанович знал в себе много жизней, и ему порой казалось, что и другие, так же как и он, полны этих жизней. И однажды, тогда в юности, он понял, что жизни людей несовместимы, есть видимость возможности их соединить, но по-настоящему мир конкретного человека только ему понятен, и счастье, если кто-то заподозрил в тебе эти твои жизни, миры, и это можно назвать любовью – возможность понять и принять жизни другого. Но это недоступно большинству смертных, и как жизни появляются с человеком, так с ним умирают непонятые, незамеченные. Страдание – это непреодолимое желание свои жизни передать, рассказать другим, а рядом бездна, стена, молчание. Жизни разбиваются о них, и ничего не остается, один пепел, а человек живет, сохраняя в душе воспоминания о них.

 Непроизвольно все, что происходило с Андреем Степановичем, однажды стало его тяготить. Его чувство радости стало уменьшаться, и он все реже вспоминал свои радостные настроения – на смену им пришло чувство тревоги от того, что все куда-то уходит.

Однажды после работы он встретил Лилечку, и сразу чувство тревоги заменилось чувством радости, и он задержался около нее, и они вместе вышли на улицу и долго шли, и неожиданно Андрей Степанович остановился, и Лилечка остановилась. Оба не понимали, о чем они разговаривали, и непроизвольно Андрей Степанович обнял Лилечку за плечи, ее лицо оказалось рядом, и он прижался губами к ее щеке, и через мгновенье порывистое движение соединило их уста, и они так остались на некоторое время посреди улицы, не замечая ничего вокруг.

– Лиля, милая. Я давно хотел вам сказать. Я устал… – Андрей Степанович остановился. Лилечка смотрела на его лицо и угадывала, подбадривая словами, то, что хотел сказать Андрей Степанович.

– Я понимаю. И я тоже хотела… – она подыскивала нужные слова.

– Лиля, я не могу так больше жить.

 Они продолжали идти, и опять разговор стал путаться…