Эдипов комплекс. Мама, я люблю тебя

На второй день после моего возвращения Ричард с большим сопротивлением рассказал мне о разговоре с матерью во время моего отсутствия. Он сказал матери, что очень беспокоится о появлении у него в будущем детей, и спросил, сильно ли это повредит ему. В ответ она, уже не в первый раз, объяснила ему роль мужчины в размножении, после чего он сказал, что не хочет засовывать свои гениталии в чьи-нибудь еще гениталии: это напугало его и доставило огромное беспокойство.

В своей интерпретации я связала этот страх с городом-«свинарником». В его психике он обозначал мою «внутреннюю часть» и «внутреннюю часть» матери, ставшие плохими из-за грозовых дождей и гитлеровских бомб. Все они репрезентировали «плохой» пенис отца, входящий в тело матери и превращающий его в опасное и подверженное опасности место. «Плохой» пенис внутри матери символизировали и ядовитые поганки, выросшие в саду в мое отсутствие, а также монстр, с которым сражался маленький человек (репрезентировавший его самого). Фантазия о том, что мать содержит деструктивные гениталии отца, отчасти была причиной его страхов сексуального акта. Эта тревога пробудилась и усилилась моей поездкой в Лондон. К его тревогам и переживаниям вины во многом добавились его собственные агрессивные желания, касающиеся сексуального акта родителей.

Существовала тесная связь между страхом Ричарда перед «плохим» пенисом отца, находящимся внутри матери, и его фобией детей. Оба эти страха были тесно связаны с его фантазиями о «внутренней части» матери как о месте опасности, поскольку он считал, что атаковал и повредил воображаемых детей внутри материнского тела, и они стали его врагами. Большая часть его тревоги была перенесена на детей во внешнем мире.

Первое, что сделал Ричард со своим флотом во время этих сеансов, — он столкнул разрушителя, которого назвал «Вампиром», с военным кораблем «Родни», всегда репрезентировавшим мать. Сразу же возникло сопротивление, и он быстро все привел в порядок. Однако когда я спросила его, кого обозначает «Вампир», он ответил — хотя и неохотно, — что это он сам. Внезапное сопротивление, заставившее его прервать игру, пролило некоторый свет на вытеснение его генитальных желаний по отношению к матери. Оказалось, что столкновение одного корабля с другим в его анализе неоднократно символизировало сексуальный акт. Одной из основных причин вытеснения его сексуальных желаний был страх деструктивности сексуального акта из-за того, что — как предполагает название «Вампир» — он приписывал ему орально-садистический характер.

Сейчас я проинтерпретирую рисунок 1, иллюстрирующий ситуации тревоги Ричарда на данном этапе анализа. Как мы уже знаем, в схематичных рисунках красное всегда обозначало Ричарда, черное — отца, пурпурное — брата, а голубое — мать. Закрашивая красные секции, Ричард сказал: «Это русские». Хотя русские стали нашими союзниками, он относился к ним очень подозрительно. Поэтому, обращаясь к красному (к самому себе) как к подозрительным русским, он показал мне, что боится собственной агрессии. Именно страх заставил его прекратить игру во флот в тот момент, когда он осознал, что он и есть «Вампир» в сексуальном приближении к матери. Рисунок 1 выражал его тревоги по отношению к материнскому телу, атакуемому плохим Гитлером-отцом (бомбы, грозовые дожди, ядовитые поганки). Как мы увидим при обсуждении его ассоциаций к рисунку 2, вся империя в целом репрезентировала материнское тело и была пронизана его собственными «плохими» гениталиями. На рисунке 1, однако, пронизывание было сделано тремя гениталиями, репрезентирующими трех мужчин в семье: отца, брата и его самого. Мы знаем, что во время этого сеанса Ричард выразил свой ужас по поводу сексуального акта. К фантазии о деструкции, угрожающей матери со стороны «плохого» отца, добавилась опасность со стороны агрессии Ричарда, поскольку он идентифицировал себя с «плохим» отцом. Его брат тоже выступил в качестве атакующего. На этом рисунке мать (голубое) вмещает плохих мужчин или, в конечном счете, их плохие гениталии, и поэтому ее тело подвергается опасности и является местом опасности.

Некоторые ранние защиты

Тревога Ричарда по поводу своей агрессии, особенно орально-садистических тенденций, была очень сильной и привела к острой внутренней борьбе со своей агрессией. Временами эту борьбу можно было ясно видеть. Важно, что в моменты гнева он скрежетал зубами и двигал челюстями, как будто кусался. Из-за силы орально-садистических импульсов он чувствовал опасность нанести вред матери. Он нередко спрашивал, даже после вполне безобидных замечаний, адресованных матери или мне: «Я поранил твои чувства?» Страх и вина, относящиеся к его деструктивным фантазиям, формировали всю его эмоциональную жизнь. Дабы сохранить свою любовь к матери, он снова и снова пытался сдержать свою ревность и обиды, отрицая даже их очевидные причины.