Эдмонд Гамильтон.Сборник ранних произведений

Икстиль подался к окну и с жадным интересом уставился вниз. ― Это мой народ, ― сказал он, повернувшись к нам, ― мой город, моё время.

И вот, спикировав на город сквозь скрывавшую нас темноту, мы посадили машину на плоскую, белую поверхность крыши, после чего Икстиль выбрался наружу. Обернувшись к нам, он попрощался ― мне ещё не доводилось видеть столько волнения на его свирепом лице.

Д'Алорд, Денхэм, Фабрий ― каждый молча пожал ему руку. Затем ацтек повернулся ко мне. Он вытащил из-за пояса свой пилообразный меч и рукоятью вперёд протянул мне.

― Возьми его, ― сказал он. ― Больше мне нечего тебе дать, друг. Когда ты вернёшься в своё время, этот меч сможет напомнить тебе о нашем сражении на лестнице.

Приняв оружие, я пробормотал благодарность. Важно кивнув, Икстиль отвернулся от нас и бросился прочь с крыши; в яростной спешке он спускался сквозь здание к разыгравшейся на улице битве.

Д'Алорд нарушил повисшее молчание.

― Ну что за боец! ― воскликнул он. ― И вот его уже с нами нет. Что ж, летим дальше, друзья!

Итак, мы оторвались от крыши и снова поднялись в воздух. Внизу раскинулись заваленные трупами улицы, где, как нам было известно, конкистадоры Кортеса сражались с обитателями города. Взлетев повыше, мы на полной мощности помчалась на восток.

В последующие часы, пока машина проносились над серыми водами Атлантического океана со скоростью, достигавшей почти десять миль в минуту, мы продолжали стремительно погружаться в прошлое, возвращались ещё дальше. Поэтому, когда под нами раскинулся зелёный, напоминающий сапог полуостров Италии, мы уже достигли первого столетия христианской эры подобрались как можно ближе к тому году, который Фабрий назвал своим.

Там мы его и высадили. На голой, поросшей травой вершине холма, располагавшейся неподалёку от Рима. Прежде чем расстаться с нами, римлянин тоже отстегнул свой тяжёлый, короткий клинок и вручил его мне.

― Икстиль отдал тебе своё оружие, ― произнёс Фабрий, ― и теперь, когда ваша машина доставила меня обратно в мой мир, я не могу поступить иначе.

Отступив от машины на шаг, он произнёс коротко: «Vale!», после чего мы оставили его, умчавшись дальше во времени.

Развернувшись во времени, мы устремились в противоположную сторону ― к первому году семнадцатого столетия. В пространстве же мы полетели на север, и летели до тех пор, пока не оказались над югом Франции. Д'Алорд, глядя в окно, руководил нашим перемещением и восклицал каждый раз, когда замечал внизу знакомый ориентир. Наконец мы добрались до небольшой деревушки, где д'Алорд и пожелал остаться.

― Здесь-то я и обретался, когда Рейдер схватил меня, будь он неладен! ― сообщил нам француз. ― Можете высадить меня неподалёку.

И вновь машина опустилась на землю ― в поле за деревней. Снаружи как раз начинался рассвет. Д'Алорд распахнул дверцу.

― Sacre! ― воскликнул он, замешкавшись у выхода. ― Пока я жил в той пропасти, мне ужасно хотелось вернуться в своё время. Теперь, однако, я почти мечтаю о возможности остаться вместе с вами, друзья. Но Кетра был прав. Каждому человеку своё время.

Д'Алорд извлёк из ножен свой длинный, тяжёлый клинок и внимательно его осмотрел.

― Это тебе, дружище, ― обратился он ко мне. ― Как и Фабрию с Икстилем, мне больше нечего тебе дать. Впрочем, как мне кажется, ты и без моей шпаги не забудешь о нашей схватке на лестнице, а? ― Он раскатисто захохотал. ― Dieu[4], что это была за схватка!

Пожав руку Денхэму, Лэнтину и мне и с наигранной весёлостью хлопнув каждого из нас по спине, он быстро выпрыгнул из машины и встал неподалёку. Я задраил люк, и машина взмыла над полем. Посмотрев вниз, я увидел уменьшающуюся фигурку д'Алорда, всё ещё стоявшего там, где мы его покинули, и махавшего нам шляпой в последнем прощальном жесте. Ветер утренней зари трепал его за волосы.

Итак, оставив д'Алорда, мы поднялись на большую высоту и вновь помчались над широкими просторами Атлантики, обратно на запад. Ко всему прочему, мы всё дальше и дальше продвигались во времени, так что, когда в поле нашего зрения возникли берега Нью-Джерси, мы преодолели почти двухсотлетний отрезок времени. Циферблаты показывали, что машина доставила нас в 1777 год ― год, когда Рейдер похитил Денхэма.

Мы предлагали доставить его в Англию, однако он отказался.

― Я солдат, ― ответил нам Денхэм. ― Это было бы дезертирством. Высадите меня в Филадельфии или где-нибудь поблизости.

И вот машина спланировала сквозь темноту к полю за Кэмденом и опустилась в глубокий снег: наше перемещение во времени прекратилось ночью, в самый разгар зимы.

Денхэм вылез наружу, мы ― следом за ним. Луны не было, зато на небе сверкали звёзды. Их яркое сияние отражалось от мерцавших вокруг нас безмолвных пространств. Было жутко холодно, и, пока мы там стояли, нас колотил озноб.

― Итак, вот расстаются последние из нас, ― сказал Денхэм. ― Будь я проклят, если мне это хоть немного по нутру. Подумай-ка вот о чём, Уилер… Получается, что Икстиль, Фабрий и д'Алорд вот уже несколько столетий как умерли и обратились в прах.