Эдмонд Гамильтон.Сборник ранних произведений

Предметом нашей беседы частенько становиться то странное порождение чуждого ужаса, которое мы называли Рейдером. Также мы говорим о канларах и их городе цилиндров, о варварском городе пропасти и наполнявших его вавилонских полчищах, о Коме и его обитателях. А иногда, сидя долгими зимними вечерами у нашего камина и задумчиво глядя в огонь, Лэнтин вдруг заводит разговор о Кэннеле, ради спасения которого мы пересекли сотни веков и который, чтобы выручить друга, добровольно пошёл на смерть, бросившись в пропасть.

Однако наши речи всегда прерываются (раньше или позже), и мы, повинуясь единому порыву, переводим взгляд наверх ― туда, где на стене закреплена связка из четырёх мечей. Четырёх причудливых орудий из разных эпох.

Одно из них ― толстый и короткий бронзовый меч с помятыми, зазубренными краями. Второе ― пилообразное изделие, которое можно увидеть в различных музеях, но которое лично я наблюдал в его молниеносно-смертоносном действии. Третье и самое длинное из всех имеет тяжёлую рукоять, украшенную серебряной инкрустацией в виде геральдической лилии. Последнее орудие ― это гибкая и тонкая рапира, которая в последнюю нашу битву собрала дань из полусотни жизней.

Где они сейчас, наши друзья? Друзья, что стояли подле нас на огромной лестнице, когда шестеро мужчин сдерживали напор тысяч врагов. Друзья, которые вместе с нами строили планы, дрались и истекали кровью, пока в итоге наши общие действия не привели к уничтожению канларов и Рейдера. Где же они? Увидим ли мы их снова?

Я не знаю. Но одно мне известно наверняка ― это при всей их величайшей мудрости признали даже Кетра и народ Кома, ― что существуют силы, знания и тайны, которые никогда не покорятся человеку. Так что, если по другую сторону смерти нас ждёт некий мир безвременья, там мы всё же встретимся вновь с четырьмя нашими друзьями. И тогда, снова ударив в знак дружбы по рукам, мы все вместе отправимся в странствие по тому миру ― так же, как некогда странствовали во времени.

Роковая комета

^{The Comet Doom, 1928}

Судьба.

Теперь мы знаем. С самого начала это была судьба. Там, в глубинах космоса, созрел грандиозный тёмный замысел, который сквозь мили и годы мчался к своей кульминации. Нёсся к нашей планете и к той последней критической секунде, когда мир замер на краю гибели. А потом… слово взяло проведение.

Кружащая планета, пылающее солнце, далёкая-далёкая звезда — всё это просто вращающиеся шестерни сложного механизма судьбы. Да и тот другой объект — тот божественно прекрасный и божественно грозный объект, что в сиянии живого пламени полыхал в небесах, — тоже всего лишь часть главного механизма. Судьба. Судьба во всём. С самого начала. А началось всё…

История эта, какой мы её знаем, это история Марлина, а для него она, как ни крути, началась в тот июньский вечер, когда перед самым закатом он впервые прибыл в деревушку Гарнтон, штат Огайо. Марлин с трудом перевалил через гребень длинного холма, и в поле его зрения внезапно ворвалась чудесная картина.

Впереди раскинулось синевато-стальное пространство озера Эри, простиравшееся к затянутому мглой горизонту. Над поверхностью воды, отмечая маршруты пароходов, вставали далёкие столбы дыма. На западе пылал багровый шар заходящего солнца, чьи ровные, прямые лучи воспламеняли плывущие по небу облака. А прямо под Марлином, растянувшись вдоль берега, лежала деревушка Гарнтон — беспорядочное скопление опрятных, выкрашенных в белый цвет домиков.

Зрелище радовало глаз, и Марлин несколько секунд стоял на гребне холма, любуясь окрестностями и с жадностью вдыхая сладкий холодный воздух. Это был невысокий округлый мужчина средних лет, облачённый в запачканный костюм цвета хаки, мягкую шляпу, и с рюкзаком на плечах. Его голубые глаза с явным удовольствием обозревали расстилавшийся внизу пейзаж. Уцепившись за большое белое здание рядом с озером, взгляд путника загорелся напряжённым вниманием.

— Гостиница, — убеждённо пробормотал Марлин себе под нос, разглядывая постройку. Затем полным предвкушения голосом добавил: — Ужин!

Эта мысль подтолкнула путника к дальнейшим действиям. Закинув рюкзак повыше, он зашагал к деревне внизу. Цыганская тяга к странствиям всё ещё не отпускала Марлина, проводившего отпуск в пешем походе, однако он так до конца и не изжил в себе вкус к тем благам цивилизации, которые можно было получить в гостиницах. Прибавив шаг, он устало тащился к деревне по изрытой колеями грунтовой дороге. Тем не менее, когда Марлин в поисках комнаты и ужина вошёл в тихую полутёмную гостиницу, на улице уже вовсю сгущались сумерки.