Эдмонд Гамильтон.Сборник ранних произведений

Хэррон зачарованно таращился на эту картину. От увиденного у него шла кругом голова. Двигаясь словно автомат, он медленно повернулся налево. Там, где совсем недавно по воде скользило множество судов и судёнышек, теперь плавало лишь несколько обломков. Вдалеке, на месте Джерси-Сити, образовался ещё один заваленный обломками и окутанный пылью пустырь. Аэроплан, круживший до этого у Хэррона над головой, вдруг распался на части и устремился к земле — мягкий, лишённый каркаса пузырь из хлопающей на ветру ткани. И над всем этим властвовала мёртвая, душераздирающая тишина.

По признанию Хэррона, он какое-то время был слегка не в себе. «Я, кажется, припоминаю, как, шатаясь, брёл к развалинам города, — пишет он. — Я кричал и протягивал руки к небесам. Хотя есть и другие воспоминания… Они возвращаются ко мне, словно зыбкие отрывки полузабытого сна. Одно из таких воспоминаний касается тех нескольких людей, которые в миг катастрофы оказались в парке вместе со мной. Океанариум и прочие постройки, что находились на его южной оконечности, рухнули. Они превратились в такие же бесформенные горы развалин, как и весь остальной город. Однако на просторах парка кое-кому посчастливилось уцелеть — в общей сложности где-то полудюжине человек. Они хрипло кричали и бесцельно бегали по окрестностям. Я видел, как один мужчина, вконец обезумел от ужаса и бросился в воды Гудзона. Остальные, кажется, углубились в городские развалины к северу от нас — безусловно, чтобы разыскать родных или друзей. В тот день я был несказанно рад, что не успел обзавестись семьёй! Как бы то ни было, я помню, что, когда я в итоге пришёл в себя, в парке, кроме меня самого, оставался всего один человек».

По словам Хэррона, именно этот человек, настойчиво дёргавший его за руку, помог ему наконец вернуться к осознанию окружающей действительности. То был округлый розовощёкий субъект среднего возраста. В его широко распахнутых глазах плескался ужас непонимания, а на лбу кровоточил длинный порез. Вцепившись Хэррону в запястье, он тыкал пальцем в сторону пролегавшей в нескольких ярдах от них улицы, где валялась причудливая коллекция разнообразных фрагментов.

— Я ехал, — произнёс он тонким дрожащим голосом. — Ехал вон туда, а моя машина… Я упал… Одни лишь куски…

Хэррон бросил короткий взгляд на валявшиеся на улице обломки, затем нагнулся, чтобы рассмотреть их поближе. Стоило ему это сделать, как в его мозгу вспыхнуло объяснение всему случившемуся. Ибо то, что покоилось на мостовой, было останками автомобиля. Автомобиля, из которого исчезло всё железное и стальное. Шины, обивка, деревянный обод рулевого колеса, даже крупицы олова и меди тут и там — всё это осталось невредимым. А железо и сталь растворились без следа. Очевидно, машина превратилась в кучу обломков, когда её каркас, двигатель, оси и большая часть кузова просто исчезли.

Хэррон выпрямился и судорожно зашарил в карманах. Он извлёк наружу горсть различных мелочей и с удивлением уставился на них. Каждая крупица железа и стали, находившаяся до этого у него в карманах, тоже исчезла. Лезвия перочинного ножа, большая часть механизма часов, застёжка маленькой записной книжки — всё железное и стальное кануло в небытие, вплоть до мельчайших частичек. Хэррон оглянулся на скамейку, на которой сидел несколько минут назад. Вместо неё на траве лежала небольшая куча деревянных планок, а стальной каркас исчез.

— Сталь! — выпалил Хэррон единственное слово и повернулся к ошеломлённому мужчине рядом с ним. — Всё дело в стали! В железе и стали! — кричал он. — Понимаете? Железо и сталь в вашей машине полностью исчезли! Они исчезли повсюду!

Толстяк перевёл на Хэррона пустой, ничего не понимающий взгляд.

— Моя машина, — с дрожью в голосе проговорил он. — Она будто развалилась… Я ехал к парому… домой… — Он перевёл изумлённый взгляд на затянутые пылью развалины за рекой. — Домой. Мне нужно домой. Сейчас же.

Хэррон понял: разум бедняги слегка помутился из-за шока и раны на голове. Он схватил мужчину за плечи и встряхнул, пытаясь вернуть ему здравый взгляд на вещи.

— Вы не можете сейчас попасть домой, — вразумлял он толстяка. — Паром разрушен… Всё вокруг разрушено. Города больше нет… Ничего нет….

Взгляд мужчины устремился на колоссальные груды обломков к северу от них.

— Землетрясение? — тихо спросил он.

— Нет! — выкрикнул Хэррон. — Это всё сталь. Железо и сталь полностью исчезли. Вот почему рухнули все здания — они лишились стальных каркасов и опор. Одному богу известно, почему так вышло, но железа и стали больше нет!

— Сталь, — прошептал толстяк, таращась на север пустым обалделым взглядом.

Спустя секунду он повернулся обратно к Хэррону и с тупой настойчивостью повторил:

— Я должен попасть домой.

Снова обратив взор на север, толстяк вдруг зашагал в том направлении. Ноги плохо его слушались, когда он ковылял через парк.

Хэррон бросился следом и схватил мужчину за руку.

— Вам нельзя туда идти! — закричал он.

В приступе внезапной ярости толстяк вырвался из хватки Хэррона и заорал:

— Пусти меня!