Эдуард I

В мае 1255 года Генри III официально заявил, что берет на себя обязательство организовать сицилийскую экспедицию и обеспечить ее финансирование. Король пообещал папе Александру IV выделить на эти цели 135 541 марку — сумма ошеломляющая, если учесть не самое блестящее состояние английских финансов и скромный годовой доход короны. Шли месяцы, но выполнять свои обещания Генри III не торопился. Да это было и невозможно в принципе — королевская казна испытывала острую нехватку средств.

Задачу по наведению окончательного порядка в Аквитании и подчинению местных сеньоров он ничтоже сумняшеся возложил на плечи юного сына. Эдуард сразу понял, что ему придется нелегко. То, с чем принц столкнулся, только начав разбираться во внутренних делах герцогства, являло собой значительный контраст по сравнению с тем, к чему он привык дома. Аквитания давно уже находилась в руках англичан, но ее жители не имели представления о централизованном устройстве, которым отличалась Англия. Герцогство не было английской колонией, там действовали свои традиционные, а не английские, законы и административные порядки.

Ситуация усугублялась тем, что в отличие от других владений Аквитания представляла собой феодальный лен, который держался английскими королями от французских королей. Такая двойственность в статусе герцогства открывала перед Парижем широкие возможности по вмешательству в его дела, а гасконцам позволяла апеллировать напрямую к Парижскому парламенту, если их чем-то не устраивали решения английской администрации.

Местная знать была многочисленной, в высшей степени заносчивой, эгоистичной и задиристой. Большинство ее составляли малоземельные и бедные сеньоры, что во многом объяснялось традицией деления наследства между несколькими претендентами. Кроме того, значительная часть земель выпадала из системы феодальных держаний, поскольку входила в состав обширных церковных имений. Да, существовало несколько действительно великих сеньоров, среди которых выделялись богатством Гастон виконт де Беарн и Аманье д’Альбре. Однако таких было немного, и в склочности они ничуть не уступали своим более бедным собратьям. Неудивительно, что национальные особенности местного населения сильно разочаровали Эдуарда. Он писал: «Репутация гасконцев весьма страдает, поскольку все то, что они при заключении сделок предлагают, обещают и исполняют, весьма зыбко и переменчиво»[20].

Главным источником доходов Гаскони, как и в древние времена, оставалась торговля вином, причем основная часть экспорта шла через богатейшие порты побережья — Бордо и Байонну. Их удачное расположение не оставляло шансов возможным конкурентам. В частности, Бордо находился в Жиронде — эстуарии рек Гаронна и Дордонь, по которым можно было доставлять товары глубоко во внутренние континентальные районы. Гордые богатством, эти города рьяно отстаивали свои привилегии и свою независимость.

Эдуард приступил к умиротворению сеньоров, прибегая попеременно к методам кнута и пряника, но отдавая предпочтение прянику. В конце концов ему удалось утихомирить герцогство. Для достижения своей цели он использовал все средства, которые оказывались в его распоряжении — в том числе приватные переговоры и судебные процессы. Порой приходилось применять и военную силу — в июле 1255 года принц вынужден был осадить замок Грамон, где затворился Арно Гийом сеньор де Грамон, не скрывавший своей антианглийской ориентации. Карая открытых врагов, Эдуард одновременно старался укрепить лояльность тех, кто не спешил ввязываться с ним в споры и ссоры. Таких сеньоров он привлекал к себе на службу, и многие из них играли в последующие годы важную роль в его аквитанской администрации.

Опыт самостоятельного правления, приобретенный Эдуардом в Гаскони, невозможно переоценить. Юноша проявил себя умелым политиком и человеком, неплохо разбирающимся в людях. Брошенный в аквитанский омут, он не утонул, но выплыл.

* * *

В Англию Эдуард с женой вернулись в ноябре 1255 года и поселились в недавно построенном Савойском дворце в Лондоне. Там они жили постоянно, но с охотой выезжали для участия в развлечениях, на которые был щедр королевский двор. Из многочисленных рыцарских забав особенно запомнился англичанам турнир, проведенный в Блайте на неделе после Троицына дня, 4 июня 1256 года. Эдуард, гордый своим умением владеть оружием, выходил на бой в легкой броне, и ему посчастливилось избежать серьезных ранений. Однако не все участники турнира оказались столь удачливыми. Многие знатные рыцари, стремившиеся заслужить воинскую славу, были сброшены с коней и получили тяжелые травмы. Роджер де Куинси граф Уинчестерский и Роджер Бигод граф Норфолкский растянули себе связки и мускулы так, что они окончательно не зажили до конца их дней. А Уильям Лонгспе, сын знаменитого крестоносца и наследник титула графов Солсберийских, не смог оправиться от полученных ран и скончался спустя полгода после турнира.