Читаем Эдуард Стрельцов полностью

Ну а вторая половина стала бенефисом главной советской звезды. Журналист из ГДР Рихард Клейн, превосходно, кстати, владеющий русским языком, констатировал: «Нам показалось, что в условиях непогоды решающее слово останется не за техникой. Тем не менее мы ошиблись в предположениях. Советский нападающий Стрельцов сумел доказать, что класс остаётся классом при любых условиях». Прежде чем перейти к описанию потрясающего стрельцовского гола, посмотрим, что ему предшествовало. А. Т. Вартанян последовательно рассказал сначала об ударе Стрельцова головой в верхний угол, который мастерски отразил Крой, а затем и о голе, забитом на 60-й минуте после сольного прохода по центру. Польский арбитр Банасюк взятие ворот не засчитал. Однако Эдуард явно поймал кураж. «Тут же, — писал А. Т. Вартанян, — разрушив защитные ресурсы “Мотора” на фланге, обыграл бросившегося в ноги Кроя и с острого угла послал мяч в ворота. В последнее мгновение защитник сумел его обезвредить». А дальше последовал победный мяч. Снова обращусь к Рихарду Клейну: «Дело было так. Мяч попал к Щербакову, который не расстался с ним, хотя вёл борьбу с двумя защитниками, пока не увидел открывшегося Стрельцова. Тот, получив передачу справа, подрезал мяч, защитник проскочил мимо, а Стрельцов, не дав мячу опуститься, точно пробил». И хотя шла всего-то 67-я минута, констатирует Клейн, «не осталось никаких шансов, чтобы успешно закончить домашний матч». Клейн видит то, что не всякий разглядит: «Временами казалось, что “Мотор” играет на выезде. Футболисты ошибались чаще обычного, нервничали». Забить чуть не за полчаса два мяча теоретически возможно. Но после шедевра, сотворённого на 67-й минуте, у волевых немцев произошёл, на мой взгляд, психологический надлом. Потому как в оставшееся время забить могли только советские игроки. Однако Паис не использовал выход с глазу на глаз с Кроем, получив отменный пас от Эдуарда Анатольевича.

Противник по одной восьмой финала вскоре определился — «Спартак» из словацкой Трнавы. До тех нешуточных баталий весьма далеко, оттого есть возможность вновь заняться делами сборной. Тем более что уже 8 октября прошёл матч с болгарами в Софии. То была контрольная игра перед важным поединком с Австрией на выезде. После побед над Финляндией (там обошлись без Стрельцова — 2:0 и 5:2 соответственно) Советский Союз лидировал в группе, и успешный результат в Вене практически решал вопрос о выходе в четвертьфинал. А товарищеская встреча с болгарами должна была помочь в подготовке к официальному поединку.

Но вышло наоборот. Матч с Болгарией, похоже, был лишним. Ведь и с австрийским клубом ЛАСК затем спарринг провели. Стрельцов в нём, правда, не участвовал; ему и болгар хватило. Дело в том, что хозяева, потерпевшие несколько чувствительных поражений от старших братьев по социалистическому лагерю, основательно подготовились к игре, несмотря на отсутствие как мотивации, так и футболистов клуба «Левеки», сражавшихся с «Миланом» за тот же Кубок кубков. В первом тайме хозяева остро атаковали, и Дерменджиев уже на 9-й минуте открыл счёт, после чего Кавазашвили не раз спасал свои ворота. Во втором тайме гости также не имели бесспорного преимущества. Склонить чашу весов удалось лишь под конец. Сначала на 72-й минуте удалась результативная комбинация Афонин — Маслов — Аничкин — Стрельцов, а затем, через 12 минут, Эдуард добавил к голу точную передачу на Банишевского, и получилось 2:1. Победа. Так кто же цену за неё посчитал?

Речь о том, что крайне нужный поединок в Вене наши провели «на фоне усталости». Вот что писала местная газета «Экспресс» (цитируется по публикации В. Пахомова из «Футбола»): «Команда СССР была как никогда слабой. Применявшаяся гостями схема 4—3—3 фактически была не освоена ими. Стрельцов, Бышовец, Банишевский выглядели уставшими, а главное, они не проявили особого желания переиграть глухо прикрывших их защитников». Пройдясь тем же манером и по полузащите с защитой, удовлетворённые австрийцы выделили одного вратаря Кавазашвили. Последнее особенно справедливо: Анзор Амберкович выступил и впрямь превосходно: единственный мяч был пропущен ввиду рикошета.

Однако коробит, естественно, когда из одиннадцати отличных футболистов похвалы удостаивается один голкипер. Постараемся разобраться. Известно, например, что австрийцы действовали против Стрельцова индивидуально. Но это давно стало нормой. Почему же в этот раз не удалось приспособиться? Если внимательно перечитать В. Пахомова (а он и «Советскому спорту» предоставил статью), то увидим: в перерыве Эдуард сетует на отсутствие игры в пас. А во второй половине уходит на левый фланг, чем озадачивает опекуна Штамма, таранит оборону хозяев и зряче простреливает на Бышовца, который не забивает на этот раз. То есть момент был. Причём не один. Мяч после удара Аничкина попал в перекладину. Ещё раз затем штангу гости сотрясли. Но, разумеется, ранее таких эпизодов случалось много больше. И, главное, выглядели они закономернее.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное