Эдвард Мунк. Биография художника

А еще они говорили об искусстве. Начинающий художник Равенсберг узнает, что в искусство надо вкладывать всего себя; если же относиться к искусству как к хобби, то ничего не выйдет. Совет дается в форме изобретательной метафоры:

М. обращает мое внимание на то, как непрактично я отношусь к искусству; надо держать в голове основную идею, а не увлекаться красивыми деталями, не довольствоваться тем, что щекочешь бедра женщине-искусству, а совокупляться с ней до конца.

Картинам Мунка предстояла новая дорога. Старый друг Сигурд Хёст, муж Изабеллы Вибе – сестры давней приятельницы Мунка, теперь известной актрисы Ингсе Вибе, – взял на себя переговоры с Бергенским обществом поклонников искусства о следующей выставке. К Бергену у Мунка было сложное отношение. Он с присущей ему безапелляционностью объявил этот город родиной «бездарного искусства, что, подобно плесени, въелось даже в окружающие Берген горы». У бергенцев и в самом деле имелось собственное мнение и об искусстве в целом, и о том, какой следует быть выставке Мунка.

Мунк, впрочем, не собирался потакать их вкусам. Он не стал настаивать, чтобы выставлялись все картины, – например, снял с выставки вызывавшие полемику «Рождество в борделе» и «Амур»». Последняя картина, написанная в Варнемюнде, была нехарактерна для Мунка – художник тщательно выписал все детали. Она изображала обнаженного мужчину, который склонился над обнаженной лежащей женщиной.

Но с шедевром «Купающиеся мужчины» бергенцам пришлось смириться. «Уж придется Бергену в конце-то концов собраться с силами», – заметил по этому поводу Мунк. Он был совершенно уверен, что, несмотря на некоторую двусмысленность сюжета, художественная мощь картины вызовет соответствующий отклик у зрителя. Август Стриндберг якобы сказал, что о сдержанных мужчинах женщины начинают распускать слухи: дескать, они гомосексуалисты. Мунка это тоже беспокоило: «Изображение купальщиков может и мне оказать ту же услугу – везде подстерегают опасности».

Критика встретила бергенскую выставку в целом доброжелательно, но реакция широкой публики была неоднозначной. «Подобное искусство, как это часто бывает, является плодом больной и примитивной фантазии морально разложившегося человека», – пишет в газету посетитель выставки. Автор письма признает за Мунком способности, но именно в этом, по его мнению, и заключается главная опасность: «Убийц изолируют от общества, анархистов преследуют, и в то же время некоторые имеют все возможности поливать своей ядовитой слизью высшие ценности». А одна молодая женщина выразила сожаление, что такой красивый и утонченный на вид человек не может нарисовать что-то получше «этого уродства»!

Все это Мунк воспринял спокойно – более того, он внезапно отправился в Берген. С практической, если угодно экономической, точки зрения решение было принято верное: Сигурд Хёст договорился с Расмусом Мейером о крупной сделке, но окончательное слово оставалось за Мунком, и желательно было его личное присутствие. Однако представляется, что главную роль в том, что эта поездка состоялась, сыграло все-таки другое, совсем не деловое обстоятельство – Мунку просто не сиделось в Скрюббене. «Дни похожи один на другой – я начинаю скучать. Теперь я полностью выздоровел, но больше не могу позволить себе распускаться», – признается он Шифлеру.

Мунк впервые оказался в Бергене. И знакомство с городом, и общение с Сигурдом Хёстом пошли ему на пользу. Почти все время шел дождь – Шифлер получил открытку, где художник изобразил себя под зонтиком, пробирающимся сквозь потоки воды. Но случались и «ясные солнечные дни», пришедшиеся аккурат на общение с Расмусом Мейером, – сначала богач принял Мунка в своей бергенской резиденции, а затем пригласил погостить в загородном имении в Эйдсвоге.

В свете сделки с Мейером на отдельные нападки можно было не обращать внимания: владелец мукомолен купил десять едва ли не самых важных работ художника, заплатив целых 16 тысяч крон. Мунк был доволен, хотя, как всегда, не совсем. Мейер приобрел ранние картины, Мунку же хотелось продать новые: «Выставленные картины были написаны в течение последних десяти лет – стало быть, еще через десять лет их возраст будет составлять от десяти до двадцати лет, если уж это ему так важно».

Мунк пробыл в Бергене целую неделю. Но он чувствовал себя не настолько уверенно, чтобы решиться нанести визит семье Хёст. Нелюбовь Мунка ходить в гости к своим друзьям в полной мере испытал на себе еще Шифлер; с годами эта особенность художника будет проявляться все резче и резче.