Эдвард Мунк. Биография художника

Мунк весьма серьезно относился к роли кормильца семьи и не жалел средств для тети и Ингер. В 1926 году он перевел им 6000 крон, что приблизительно соответствовало годовому заработку учительницы в Осло. Помимо этого, он задаривал их подарками – это и фрукты, и цветы, и вино, и радио, и холодильник. Как-то раз ему в голову пришла идея купить Ингер фотоаппарат; в результате она всерьез увлеклась фотографией.

После смерти тети Мунк постепенно начал сближаться с Ингер. Он понимал, что теперь, когда их осталось двое, они должны держаться друг друга. При этом хотя они и жили в одном городе, но встречались редко, о чем свидетельствует хотя бы огромное количество писем. Это подтверждает и служанка Ингер. Она ходила в Экелю с письмами и сообщениями от хозяйки, но внутрь ее не пускали. Ей всегда приходилось ждать ответа у ворот.

Переписка между братом и сестрой носила совершенно будничный характер. Речь шла в основном о деньгах и здоровье.

Можно даже сказать, что понадобился внешний враг, чтобы они по-настоящему сблизились. Только после начала немецкой оккупации в апреле 1940 года пожилые брат и сестра стали видеться чаще.

В 30-е годы с просьбами о деньгах для себя и детей начала обращаться к Мунку и племянница Андреа. Нельзя сказать, чтобы в ее отношениях с дядей все шло гладко, Мунк частенько жаловался на Андреа. Впрочем, Мунку было присуще исключительно сильное чувство родственного долга, и он почти всегда откликался на просьбы о помощи. Весьма вероятно, что неизменная щедрость Мунка хотя бы отчасти объясняется желанием компенсировать свою неспособность к личному общению с близкими.

Лучше всего отношение Мунка к людям удалось сформулировать человеку со стороны – старой знакомой художника Анни Даутендей. По роковой случайности в 1914 году в начале войны ее муж Макс оказался на острове Ява и был интернирован местными властями. В 1918 году буквально за несколько дней до заключения мира он заразился малярией и умер.

Анни приехала с визитом в Осло и хотела встретиться с Мунком, но дальше телефонной беседы дело не пошло. Потому она и написала письмо, где сравнивает Мунка с покойным мужем. Она восхищается душевной теплотой и щедростью натуры Макса – по ее мнению, эти качества придавали дополнительную ценность и художественным работам мужа.

Далее она переходит к рассуждениям о творчестве Мунка – и о его жизни: «Не говорите: “Разве я и так недостаточно отдал?” Нет таких, кто бы достаточно отдал. Хорошо, что вы кормите собак. Однако люди не меньше нуждаются в богатствах вашей души, накормите и их».

Истинно нордическая культура

В 1931 году Шифлер прислал Мунку длинное подробное письмо. Помимо прочего, он пишет о положении дел с искусством в Гамбурге. Оказывается, Мунк был сильно недоволен организацией своей последней гамбургской выставки и винил в этом местное общество поклонников искусства. Шифлер уверяет, что теперь ситуация заметно изменилась к лучшему и заслуга в этом, по его мнению, принадлежит новому руководителю, очень способному человеку по фамилии Гурлитт. Гурлитт ранее работал директором музея в Тюрингии, но «его выгнали оттуда из-за современных взглядов на искусство».

Человека, из-за которого Гурлитт покинул музей, звали Вильгельм Фрик. Год назад в правительство земли Тюрингия вошли представители Национал-социалистической рабочей партии – НСДАП. Фрик – позже сделавший карьеру в качестве наводящего ужас «протектора» Богемии и Моравии, куда был назначен в 1943 году, – занимал в правительстве Тюрингии должность министра внутренних дел; он лично позаботился об увольнении Гурлитта. И дело было вовсе не в «современных взглядах», Гурлитт обвинялся в гораздо более тяжком преступлении – «культурном большевизме».

Увольнение Гурлитта прошло на удивление незаметно. Германия вступала в полосу нового кризиса. Наряду с глубинными экономическими проблемами страна испытывала политические потрясения. В июле 1932 года на выборах в рейхстаг НСДАП получила 37 процентов голосов, а на следующих выборах в ноябре – несколько меньше. В парламенте царил полный хаос. 30 января 1933 года лидеру нацистов Адольфу Гитлеру удалось заручиться поддержкой большинства членов рейхстага и занять пост рейхсканцлера. Среди членов правительства у рейхсканцлера было только два соратника по партии – Фрик и Герман Геринг; остальные принадлежали к национал-консерваторам или считались беспартийными.

И в Германии, и за ее пределами назначение нового рейхсканцлера мало кого встревожило, если не считать тех, в ком Гитлер и его партия уже успели посеять страх, – левых и евреев. Среди тех немногих, кто сразу понял, чем это может закончиться, были профессор Ауэрбах и его жена. Мунк продолжал поддерживать контакт с супругами с тех самых пор, как написал портрет профессора, то есть с 1906 года. Они регулярно ему писали и передавали приветы, и Мунк знал, что они гордятся как портретом его работы, так и приобретенными у него гравюрами.