Эдвард Мунк

«Мунк в несколько подавленном настроении. Продолжайте выставку до положенного срока. Я попытаюсь уговорить его согласиться на это».

Узнав, что я это написал, Мунк пришел ко мне и сказал:

— Ну это уж слишком. Какое вы имеете отношение к моим картинам? Теперь каждый из нас будет заниматься своим делом — вы вашим, я — моим. Картины должны вернуться сюда. А я поеду в Витстен и сам откажу сторожу.

На другой день он позвонил и сказал:

— Я послал вам картину. Это картина улицы Карла Юхана, которая вам так нравится. Но то, что я сказал вчера, остается в силе. Вы занимаетесь своим делом, я своим. Только мне нужно знать одну вещь. Что, газ выключен?

— Нет, газ не выключен.

— Как странно. Здесь газа нет. Берите машину и, пожалуйста, приезжайте.

Газ не был выключен. Но Мунк очень боялся повертывать кран. Он повертывал чуть-чуть. Отходил на несколько метров и зажигал спичку. Если газ не зажигался, он закрывал кран и хотел, чтобы кто-нибудь другой попытался зажечь. Я зажег газ. Он попросил меня сварить яблочный компот, пока он рассказывал о своих трудностях:

— Дочь брата прислала мне письмо из Нурланна. Она хочет отправить детей учиться в Осло. Спрашивает меня, следует ли ям учиться. Я не знаю, способны ли они к учению. Что мне ответить? Я не хочу, чтобы они жили у меня, как я буду работать, если дом полон ребят? Они, наверно, приедут сюда. Зачем она меня спрашивает — отправлять ли их в Осло? Я посылаю ей тысячу крон и пишу, чтобы она не вмешивала меня в такие дела.

Вдруг он взял ложку и вынул яблоко из кастрюли. Подошел ко мне.

— Пожалуйста, — и положил яблоко мне в руку. Оно было горячее, и я его уронил. Он посмотрел на меня.

— Вы не любите яблоки?

— Оно горячее.

— Да, да. — Он стоял и смотрел на расплющенное яблоко.

— Очень опасна кожура. На ней можно поскользнуться. Нужно это поднять, пока мы не сломали себе шею.

Я стал помогать ему. Собрать всю массу было трудно. Я хотел принести тряпку.

— Нет, не трите. Пусть лежит. Мы пойдем в гостиную.

Мы вошли в комнату, и Мунк продолжал говорить о своих трудностях.

Вдруг он сказал:

— Газ открыт. Будьте добры, закройте его.

Я встал, но не успел сделать нескольких шагов, как он остановил меня:

— Будьте осторожны. Вы помните, что там лежит яблоко?

После похорон моего младшего брата Мунк попросил меня прийти. И первое, что он сказал:

— Извините, что я не пришел на похороны вашего брата. Я послал венок. Я не в состоянии это видеть. Это так на меня действует. В последний раз я был на похоронах, когда умерла моя сестра. Я долго не мог от этого оправиться. Что такое я говорю? Я ведь не знал вашего брата. Я его никогда не видел. Это, наверно, не подействовало бы на меня так. Но это правда, что я не могу этого выносить. Я никогда не хожу на похороны. Когда умер мой двоюродный брат, я поехал в крематорий, но не вошел. Сидел в машине. Видел дым. Он был желтый, жирный.

Мунк редко бывал в театре или на концертах. В театре всегда брал место в первом ряду у прохода. Он, как правило, приходил поздно и уходил до конца спектакля.

— Я не могу целую вечность сидеть неподвижно.

В тридцатых годах, когда в Осло гастролировали иностранные знаменитые певцы, он попросил каждый день покупать ему билет на «его» место. На другой день позвонил и сказал:

— Не покупайте больше. Я вчера слушал «Тоску». Пели по-моему хорошо. Но декорации ужасные. То же самое, что тридцать лет назад — я уверен, что декорации, которые я написал для Макса Рейнгардта, сегодня показались бы чем-то новым. Правда ли, что все изменилось, за исключением театральной живописи?

В 1930-х годах некий Оскар Юханнессен был одним из самых известных торговцев художественными произведениями в Осло. Без денег, не имея специального образования, он добился того, что стал самым крупным торговцем картин в Осло. У него не было магазина, но он ежедневно продавал картины почти немедленно после того, как их покупал. Он говорил о себе:

— Я не говорю, что смыслю в искусстве. Я просто знаю, чего люди хотят и сколько можно получить за картину. Картина не должна быть слишком большой. Иначе ее трудно продать. Она должна быть такой, чтобы ее можно было повесить над шкафом или над письменным столом. Если это Аскеволл [19] — то на ней должны быть изображены коровы. Если Таулов[20],— текущая вода. Если Мунк, картина должна выглядеть так, как будто ее написал Кристиан Крог. Если я сомневаюсь в картине, я спрашиваю жену. И попадаю в точку.

Однажды Юханнессену удалось пройти к Мунку. Он пришел, чтобы купить картины. На другой день он мне сказал:

— Нет, Мунк трудный человек. Он говорит без умолку, но ни слова о картинах. Я ничего не смог купить. Не можете ли вы мне достать несколько картин Мунка? У меня много покупателей.

Будучи у Мунка, я сказал, что Юханнессен очень хотел бы купить картины.

— Да, он был у меня. Это было ужасно. Он говорит, говорит. Все время прерывал меня. Я не смог сказать ни слова.