Её бремя (СИ)

Ликий начал неловко говорить всё, что приходило на ум. Авл сволочь, нужно решать, что делать с ним поскорее. Сдать Терцию Аквилию в обмен на защиту? Глупо, тот тоже сделает Царство своей провинцией. В любом случае, это надо сделать до того, как он, вдруг, справится с Птерелаем, или просто устанет и обозлится. Он же рано или поздно поймёт, что Керкира не сможет дать ему наследника. Или Верховная жрица не может зачать ребёнка тоже только пока сама в это верит? Да, Ликий тоже общается со слугами и слышал слухи. Нет, Ликий не спит со служанками, особенно с послушницами, никогда не знаешь, какую цену они назначат в качестве платы за обряд. А вдруг ему придётся умереть или уехать. Он не сможет выполнить свой долг. Не важно, какой долг, не важно...

Керкира сама не заметила, как уснула. Тихая и спокойная речь Ликия подействовала на неё лучше любых вредных трав.

Керкира проснулась за пять минут до полуночи.

Боль ушла, но ощущение мира было необычным. Всё стало чуть мягче, границы между вещами стали размытыми, проницаемыми. Край луны был виден в открытый проём балкона, её серебряный свет остужал землю своим касанием.

Там же стоял Ликий. Словно на рисунке - рельефный силуэт тела открывал какую-то глубинную правду, которую днём не было видно из-за всех этих мелких деталей.

Он обернулся и его лицо оказалось освещено. Особенно глаза - они будто бы сами состояли из лунных лучей, разве что не светились, как у кошки.

- Тоже чувствуешь? Наши старики любят такие ночи. Говорят, что нет ничего спокойнее для старых костей. Только молодой горячей крови может быть опасно.

- Ты потому нарушаешь порядок? - спросила Керкира в шутку, садясь на кровати, - Хочешь меня защитить?

- Не от луны. Тут я ничего не могу сделать, - ответил он абсолютно серьёзно, - А вопросов никто никаких не задавал. Все знают, что Царица своего Защитника довольно близко.

Сначала она была готова рассердиться, а через секунду поняла:

- Ты издеваешься?

Он кивнул, лишь слегка улыбнувшись уголками глаз. Царица отбросила покрывало, отметив про себя, что засыпала она без него, осторожно коснулась босыми ногами пола и подошла к Защитнику. Она стояла от него в шаге, осознавая всё, каждое дуновение духа, происходившее в ней, и улыбалась. Это было странно приятно, стоять в объятьях лунных лучей, окружённой волнами ночи, на расстоянии руки от того, к чему так тянет, по самой глупой прихоти.

Это была дурацкая, идиотская возможность, от которой стоило отказаться, нужно было отказаться. Но Керкира слишком долго могла получить все радости, которые только пожелает, пока будет отказываться от того, что действительно, по-настоящему хочется. Женщина мысленно прокляла весь мир и все запреты, потому что они не давали достойного ответа на вопрос "почему нет?". И в ту же секунду, словно влекомая помимо своей воли какой-то силой, она подалась вперёд и поцеловала Ликия. Он, ответил тем же, будто подталкиваемый со спины лунным светом.

С того момента не было мгновения, когда их тела не касались бы. Это было движение и замирание на томительные секунды, лишь только чтобы двинуться дальше в том потоке, который унёс их двоих. Если бы свет мог быть водой, утоляющей жажду, так бы они описали связь между ними. Они приникали друг к другу, стремясь раствориться, и одновременно находили что-то неимоверно важное, вбирали это с каждым поцелуем, с каждым горячим дыханием.

Не говоря ни слова, разве что смеясь без повода, искренне, они рассказывали друг другу о самых сокрытых переживаниях и раздумьях. И если мир - это только то, что мы ощущаем и то, что можем представить, то для каждого из них в тот миг миром стал другой.

Время для них перестало существовать. Сколько раз они их тела и души сливались в едином порыве? Сколько раз они застывали в объятьях, чтобы, позволив уставшей плоти отдохнуть, соединиться вновь? Сколько секунд прошло в пронзительнейшей ноте тончайшей нежности, когда близость достигает своей полноты?

Когда Керкира в очередной раз вскрикнула и задрожала всем телом, Ликий понял, что что-то поменялось. Он прижал её сильнее, оставляя следы на тонкой коже, но ничто не может остановить дуновение Ветра Богини.

Керкира видела чёрную реку, текущую на север. В ней отражался огонь. Город, сгорающий дотла, становился всё отчётливее. Можно было различить отдельные дома и даже людей, мечущихся, бегущих к реке в тщетной надежде зачерпнуть влаги. Они добегали до воды и оставались в ней навсегда.

Среди них выделялся один, воин по наружности и духу. Черты лица нельзя было разобрать, но глубокие серые глаза отражали языки пламени. Он стоял по центру, ровно напротив Керкиры, а с юга, по направлению течения реки, к нему скакали воины-духи. Они убивали всех на своём пути. Мужчина не видел их, он смотрел прямо на женщину, словно действительно мог видеть её. И чем дольше их взгляды были соединены, тем больше черт самой Керкиры проступало его на лице.

Это было в отражении.