Ее город

Девушка преодолела половину лестницы и увидела восьмидесятишестилетнюю свекровь сестрицы Ми, которая сидела у окна и пила чай, а остатки холодного чая выливала на растения, для чего ей приходилось изо всех сил тянуться. Старуха каждый день подолгу просиживала у окна, глядя на улицу и потягивая чай. Фэн Чунь даже не догадывалась, что заодно та поливает цветы. Она-то полагала, что папоротник и жасмин растут как сорняки и никто о них специально не заботится. Но сестрица Ми и ее престарелая свекровь терпеливо ухаживали за растениями — и выходит, они вовсе не примирились со своей судьбой! Они приняли решение жить так! В темноте Фэн Чунь задавала вопросы и сама на них отвечала. Она думала и думала.

Почему прежде Фэн Чунь так много внимания уделяла жизням других людей? Какое отношение это имело к ней? Она в растрепанных чувствах вбежала в эту крохотную подсобку, но никак не ожидала, что никто не станет утешать ее; вместо этого она открыла пошире глаза и увидела чужую жизнь. Обида прошла, и ей показалось, что она ближе узнала свою начальницу. Вот уж действительно невероятная женщина. Раньше Фэн Чунь не понимала, а сейчас на нее вдруг снизошло просветление: сестрица Ми и ее родные упорно продолжали жить здесь благодаря собственной силе духа, и эта сила духа выше неба и крепче земли.

Фэн Чунь была хорошей девушкой. Она сравнила свои чувства с тем, что могло тяготить душу сестрицы Ми, и невольно восхитилась начальницей. Да, она обижена и расстроена, но разве ей хуже, чем сестрице Ми? Пусть на Чжоу Юаня нельзя положиться, зато он жив, и у их сына есть отец, а Сун Цзянтао, мужа сестрицы Ми, давно нет на этом свете! Фэн Чунь сочла свой побег в темную подсобку благословением. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Она приобрела опыт и повзрослела.

Сегодня в лавке сестрица Ми ударила по больному, ехидными словами она обожгла и ее, и покупателя. Фэн Чунь приходила в себя два с лишним часа. Она испытывала негодование, обиду, печаль и не хотела смиряться. Но прошло чуть больше двух часов, и она смирилась. Еще раз проанализировала собственное поведение и пришла к выводу, что была неправа. Ну ее, эту сегодняшнюю историю! А если говорить о сестрице Ми, то вообще-то, Фэн Чунь на нее работает. Это не сестрица Ми ее обидела, так с чего вдруг она в порыве гнева убежала, бросив рабочее место. Что за дела?

И Фэн Чунь все-таки вышла. Она упряма как осел и сперва думала, что скорее улизнет через черный ход, чем выйдет. Но после Фэн Чунь захотела дать понять хозяйке, что осознала свои ошибки и признает поражение. В конце рабочего дня Фэн Чунь не желала прощаться с сестрицей Ми. Сегодняшняя сцена между ней и покупателем — только начало, а дальше? Фэн Чунь рассчитывала, что сестрица Ми наставит ее на путь истинный; нужно осознать ошибки, признать поражение — и хозяйка окликнет ее и попросит задержаться. Но ничего такого не произошло. Фэн Чунь с остальными работницами уходила прочь, а сестрица Ми держала рот на замке; не оборачиваясь, она вернулась в лавку и затворила тяжеленную дверь.

Все, они закрылись. Сестрица Ми заперла лавку, подсчитала дневную выручку и записала в бухгалтерскую книгу. После поднялась на второй этаж, поговорила со свекровью и уложила старуху в постель. Затем накинула кофту и снова направилась к двери, одной рукой прижимая к уху мобильник, а второй держа сигарету. Она всматривалась вдаль, ожидая возвращения сына, который по вечерам ходил на дополнительные занятия. Наконец парень появился на другой стороне улицы. Сестрица Ми не моргая наблюдала, как он приближается, потом двинулась ему навстречу, взяла за руку и спросила:

— Проголодался?

— Да, — ответил он.

Сестрица Ми улыбнулась и повела сына в лавку. Они поднялись проведать бабушку, спустились обратно — перекусить, после чего мальчик пошел домой, в квартал Гэнсиньли, делать домашнее задание, а сестрица Ми осталась убираться в лавке, чтобы на следующий день встречать гостей в чистоте. В течение двух лет с момента смерти мужа у сестрицы Ми выработался такой распорядок — день за днем, год за годом. Она заправляла большим хозяйством без суеты и спешки, с той же легкостью, с какой другой жарил бы мелкую рыбешку[15], и жила просто и незатейливо. Наведя порядок, она переходила дорогу, чтобы уже почти под утро лечь спать в своем доме в Гэнсиньли. Ночь на улице Шуйтацзе принадлежала только ей. В редкий момент тишины на шумном проспекте сестрица Ми прислушивалась к звуку собственных шагов, эхом разносящихся по Ханькоу, твердых и напористых. Это улица ее бабушки и дедушки, здесь жили три поколения ее семьи. Все вокруг знакомо настолько, что ничуть не страшно. Она породнилась с этой улицей и никуда отсюда не денется — разве что умрет.

Сестрица Ми отошла от лавки уже довольно далеко и вдруг ощутила спиной что-то странное. Испуганно обернувшись, она увидела, что Фэн Чунь сидит возле лавки прямо на тротуаре повесив голову, а в руке держит наполовину выпитую бутылку воды.