Ее город

После долгой паузы Чжань Гобинь сказал:

— Нету тут никакого недоразумения. — Он намеренно использовал просторечное «нету».

— Раз нет недоразумения, готов ли ты оставить жене и дочери квартиру?

— У меня нету квартиры.

— Тогда отдай деньгами.

— У меня нету денег, — сообщил, помолчав, Чжань Гобинь.

— Тогда проще квартиру оставить.

— Так нету квартиры.

— Тогда деньги давай!

— И денег нету!

— Но тебе придется что-то оставить. Ты же разводишься! Есть же правила развода!

Чжань Гобинь, снова помолчав, буркнул:

— Нету для меня никаких правил!

Лю Яньни с ненавистью стиснула зубы, а потом закричала:

— Я больше не способна выносить тебя! Почему ты такой? Когда ты стал таким? Ты и впрямь гребаный сигаретный пепел!

Чжань Гобинь не испытывал ни раздражения, ни злости, он просто резко встал и ушел. Лю Яньни осталась сидеть на месте, дрожа от гнева. Ее обдувал речной бриз, и, вернувшись домой, она слегла с сильной простудой.

(9)

С последовавшими за этим быстрыми переменами в обществе Чжань Гобинь справиться не мог. Прежде чем он успел разобраться во всем новом, город уже сменил курс. Их техникум сначала отнесли к сфере услуг, а затем и вовсе объединили с какой-то частной лавочкой. Как только Чжань Гобиню исполнилось пятьдесят, его попросили досрочно уйти на пенсию.

Удостоверение личности заменили, и фотографию пришлось переснимать. На новом снимке он еще сильнее напоминал заключенного, но заключенного постарше. Теперь при печати использовалась фотобумага «Кодак», прогресс науки и техники безжалостно отпечатывал превратности судьбы на лицах людей. Чжань Гобинь выглядел как живой скелет. Кожа его словно прилипла к костям черепа.

Выйдя на пенсию, Чжань Гобинь заперся в четырех стенах и действительно вел жизнь узника. Он перестал убираться, и в ванной и на кухне ужасно воняло. Каждый день он подолгу сидел на унитазе, читая таблоиды за день. Его давно перестало раздражать постепенное снижение качества печати. Правда, в один прекрасный день он наконец понял, что дело не в размытости газетных снимков, а в возрастных изменениях зрения. По пути за очками для чтения Чжань Гобинь остановился, чтобы посмотреть на свое отражение в стеклянной витрине, — он походил на сердитого актера, жалеющего себя, — и внезапно почувствовал: он настолько стар, что не имеет сил двинуться с места.

К счастью, продавец в оптике любезно поделился с Чжань Гобинем информацией о человеческой физиологии: обычно в сорок четыре года начинает развиваться дальнозоркость. Мужчина с энтузиазмом подбодрил Чжань Гобиня: «Вы еще ого-го! Большинство людей страдают дальнозоркостью с сорока четырех лет. У вас же ее признаки появились только сейчас. Это означает, что вы в добром здравии, молоды душой и телом!»

Этот разговор принес Чжань Гобиню большое утешение, но в то же время открыл ящик Пандоры. Раз уж Чжань Гобинь моложе большинства сверстников — значит, надо воспользоваться уходящей молодостью и насладиться жизнью по полной. Он особо не размышлял об этом, просто поддался инстинкту и для начала целиком изменил свое питание. Чжань Гобинь всегда любил хого[47], но раньше неохотно тратил деньги на рестораны. Сейчас же он готов был раскошелиться. А иначе зачем деньги? «Жизнь подобна сну, и сто лет пролетят, как мгновение ока!» Нужно есть и веселиться.

Он решительно заходил в разные рестораны и наедался от пуза. Чуть ли не каждый день заказывал себе хого с жирной бараниной или говядиной и нашел плюсы в этом способе подачи блюд: можно было заплатить один раз, а есть сколько угодно. Эти походы приносили Чжань Гобиню удовлетворение. К тому же рестораны всегда стараются задобрить своих клиентов. Когда он зачастил в одно крупное заведение, администрация направила к нему самую красивую девушку, чтобы та помогла заполнить анкету для получения карты VIP-клиента и внесла его данные в базу. С этого момента в дополнение к бесплатным напиткам Чжань Гобинь мог в любое время воспользоваться скидкой в размере двенадцати процентов. Более того, каждый Новый год ресторан устраивал для важных клиентов мероприятие с песенными конкурсами и розыгрышами призов. Чжань Гобинь завоевал множество наград, в том числе получил парные новогодние надписи[48] и стиральный порошок. Тогда к нему подскочили девушки в ципао[49] с напудренными улыбающимися лицами и накинули на его шею гирлянду из цветов, чем очень его порадовали. Чжань Гобинь считал, что дело не в величине приза, а в участии.