Ее город

Наши ворота выходили на дорогу, которая соединялась с главной улицей; по обе ее стороны изначально росли большие деревья. В прошлом году все деревья вырубили, а вдоль улицы возвели одноэтажные магазинчики, которые сдавались в аренду различным мелким предпринимателям. Когда деревья вырубали, мы с соседями выступали против, поскольку заботились об окружающей среде. Профессор Жао Циндэ даже написал петицию градоначальнику. Но деревья-таки уничтожили. Властям требовалась экономическая среда, а не какие-то там деревья; профессора Жао еще и упрекнули за то, что он не вник в тонкости дела. Стены магазинчиков были выложены некачественной мозаикой, и теперь окрестности нашего ЖК напоминали маленький провинциальный городок, причем довольно безвкусный. На китайский Новый год везде вывесили красные парные надписи, усилив праздничное настроение. Большинство владельцев магазинов — приезжие, из сельской местности. Им нравится собираться вместе и балагурить. Так что они тоже подходили к воротам и вместе с нами подшучивали над новым шарфом старика: «Ты где купил эту красотищу? Или жена связала? А может, „твоя“ подарила?» Под «твоей» они имели в виду любовницу, так как слово «любовница» уханьцы считают слишком прямолинейным и предпочитают заменять. Звучит сдержаннее и с некоторой толикой самоуничижительной смелости. Ведь когда речь заводится о подобном, на ум приходят только непристойности.

Некоторые вещи существуют исключительно ради удовольствия, как, например, алкоголь — выпьешь и впадаешь в пьяный угар. Старик отмалчивался и не сознавался, откуда у него этот шарф, да и не требовалось ничего говорить. Никто в действительности и не думал, будто у него есть любовница, все просто шутили, а носильщик и рад был — уж лучше шутки, чем ледяной прием, какой ему устроили в прошлом году; эти шутки ему даже льстили.

Старик успокоился; покидая в сумерках свой пост, он шел с прямой спиной, и от его походки не веяло холодком уныния. На этот раз он, можно сказать, объявился с триумфом, словно пришел не собирать «рухлядь», а навещать родственников.

Как-то раз мы собрались на велопарковке и снова не обошлись без обсуждения шарфа старого носильщика. Профессор Жао Циндэ и его супруга тоже случайно оказались среди нас. Эти кадровые работники и интеллектуалы, однако, стали задавать те же вопросы, что и мелкие торговцы у ворот. «С чего вдруг старик начал носить такой модный длинный шарф? Откуда он у него? Наверное, его жена связала? Или невестка? Или подруга?» Мы использовали более точное слово — «подруга». Чжан Хуа пришла к выводу, что у старого носильщика имелась возлюбленная и шарф, должно быть, связала она. И добавила:

— Ну а что? Деревенские тоже люди.

Профессор Жао Циндэ согласился с ней в этом вопросе:

— Да! У всех людей, как говорится, есть семь чувств[70] и шесть страстей[71]. И мы должны их уважать!

Чжан Хуа спросила:

— Профессор Жао, а вот скажите, как по-вашему: у старого носильщика могли остаться недобрые намерения?

Профессор Жао Циндэ со всей серьезностью ответил:

— Обычно если у человека появляется подруга, то он оставляет злые намерения в прошлом. Нужно понимать, что любовь — дар небес, это чувство делает людей добрее.

— Профессор Жао, вас в нашем ЖК уважают. Может быть, вы проявите инициативу и продадите ему «рухлядь»?

Старый профессор охнул и промямлил:

— Э-э-э… там видно будет, там видно будет.

Тут вперед выступила Сюй Дина:

— Я готова продать!

Чжан Хуа отмахнулась:

— Нам, одиноким бабам, нельзя поперек всех лезть.

Сюй Дина рассердилась, подскочила и в шутку влепила Чжан Хуа пощечину. В разгар этой веселой перебранки во дворе снова появился старый носильщик.

В итоге в один прекрасный день Сюй Дина набралась смелости и продала ему всю скопившуюся в доме «рухлядь».

(12)