Ее город

— Фэн Чунь! Приведу пример. В моей лавке продается все, что только душенька клиента пожелает. И я ему говорю: у нас тут все с размахом! Или я пригласила друзей поесть и угощаю. Они мне грозят, что сейчас ка-а-ак назаказывают, и я им отвечаю: у нас тут все с размахом! Или я возвращаю долг своей свекрови — нет, не сладкими речами, а просто говорю: мол, тебе уже под девяносто, но ты ешь все, что захочешь, носи любую одежду и развлекайся, как угодно, о деньгах даже не думай: у нас тут все с размахом! Если мой сын захочет съесть мое сердце, то я сама его ножом из груди выковыряю и на тарелочке подам — у нас тут все с размахом! Вот он, дух большого города Ухань — дух, которого недостает многим крупным городам. Я и тебе это скажу! Впредь если что-то понадобится, я обязательно помогу. А о твоем разводе и об этой ситуации с Чжоу Юанем — ни-ни, гарантирую, ни за что не проболтаюсь никому из соседей. Не беспокойся! Я все смогу сделать, просто жду, когда ты попросишь. Это ведь всего лишь развод. Что такое развод в современном обществе? А я видеть не могу, как ты растрачиваешь свою молодость!

Изначально Фэн Чунь решила для себя, что плакать не будет, но после этих слов в носу вдруг защипало, и слезы покатились сами собой. Она поспешно закрыла лицо руками, однако слезы просачивались сквозь пальцы. Сестрица Ми курила в стороне, давая Фэн Чунь возможность выплакаться, лишь бросила ей пачку бумажных носовых платков. Свист, с которым запускали волчки, становился все громче и громче, эхом отражаясь от воды. Воздушный змей поднялся высоко в небо. Затем второй и третий. Мимо с ревом пронеслась стайка роллеров. Кто-то играл на саксофоне — явно новичок, до смешного сбивчиво и мило. Река Янцзы текла на восток. Шелестели деревья. Огромные и редкие широколиственные тополя, которые растут у реки Янцзы с самого их детства и даруют местным жителям ощущение безопасности. Две женщины сидели под большим деревом у реки в Ханькоу, в своем родном городе, разговаривали и плакали.

Склон Кэня

Самым важным первым открытием Чэнь Кэня относительно Гонконга стало то, что местные жители не испытывают голода!

В первый же день в Гонконге Чэнь Кэнь съел чашку лапши с говяжьей грудинкой. Аромат от этого блюда исходил ошеломляющий и незабываемый. Выйдя из лапшичной, Чэнь Кэнь несколько раз оборачивался, дабы убедиться, что правильно запомнил название — лапшичная «Ицзи».

Чэнь Кэнь повторял про себя: «Лапшичная „Ицзи“».

В день приезда его встретила на станции Линь Шуфэнь, которая училась у того же научного руководителя, но на пару лет раньше Чэнь Кэня. Они договорились о встрече еще полгода назад, и теперь все шло по заранее согласованному расписанию.

Линь Шуфэнь ждала его на станции Коулун-Тхон. Чэнь Кэнь выехал с самого утра: на самолете прилетел из Уханя в Шэньчжэнь, оттуда через пограничный переход в Лоху попал в Гонконг, сел на поезд и добрался до Коулун-Тхон. Линь Шуфэнь встречала с табличкой, на которой крупно вывела его имя. Она высоко подняла ее и протиснулась к самому выходу. На квадратном лице девушки собрались капли пота. Хотя она совершенно не походила на свои фотографии, Чэнь Кэнь с первого взгляда ее узнал и подошел. Их знакомство прошло очень тепло. У учеников одного наставника при встрече возникает чувство, будто перед тобой родные люди. Они обменялись парой вежливых фраз, и Чэнь Кэнь последовал за Линь Шуфэнь.

Линь Шуфэнь проводила его на станцию метро. Звонкий поезд домчал их из Коулуна до острова Гонконг. Чэнь Кэнь уже проголодался, в животе урчало. Но это была их первая встреча, и он постеснялся сказать о своем голоде, тем более Линь Шуфэнь с ходу заявила, что собирается устроить банкет в честь его приезда. Пока они обменивались электронными сообщениями, Линь Шуфэнь не единожды высылала расписание его первого дня в Гонконге. В нем, разумеется, все было прописано чуть ли не по минутам. В день приезда Чэнь Кэня намечены, как она выразилась, «посиделки», на которых она представит всех других студентов их общего руководителя. В метро Линь Шуфэнь заметила, что обед за ее счет. Все ее предки — выходцы из Гонконга, их родной диалект — кантонский, на путунхуа^[30] она говорила коряво, тратила массу сил, чтобы выдавить из себя предложение, но в итоге все равно смахивало на дословный перевод. И все же Чэнь Кэнь сумел понять, что Линь Шуфэнь приглашает его поесть. Речь шла о том самом совместном обеде, который обсуждался ранее. Чэнь Кэнь покивал и поблагодарил. Линь Шуфэнь, девушка скромная и обходительная, говорила отрывистыми фразами и довольно тихо, при этом вставала на цыпочки и шептала ему в ухо, прикрывая рот рукой; точно так же она прикрывала рот, когда отвечала на звонки по мобильному, словно боялась, повысив голос, потерять лицо. Она вела себя столь сдержанно, что Чэнь Кэнь испытывал благоговение и не решался признаться в своем голоде.