Ее город

Статья Лу Хочжуна произвела сенсацию в трех районах Уханя — жители сбежались со всех уголков, чтобы жадно прочитать текст и переписать слово в слово. Громкоговорители на улице неоднократно транслировали его слова. В ночном радиоэфире выразительный путунхуа из уст диктора Лю Яньни звучал особенно четко и округло, как будто доносился из небесных чертогов. Прохожие не могли не остановиться и не послушать, глядя на Большую Медведицу; их сердца замирали, а по щекам текли слезы. Однажды ночью Чжань Гобиня так потрясла трансляция на улице, что он прибежал на площадь перед выставочным залом, затесался в толпу и переписал дацзыбао Лу Хочжуна. Чжань Гобинь разобрался в происходящем и восхищенно подумал: «Недаром он ученик средней школы № 1!» Именно тогда Чжань Гобинь стал везде следовать за Лу Хочжуном. К счастью, тот строчил дацзыбао со скоростью света, и кому-то нужно было носить ведерко с клеем и расклеивать повсюду готовые тексты. Чжань Гобинь охотно взял на себя эту обязанность.

Осада «Красного знамени» продолжалась уже долгое время. Видя, как солнце каждый раз садится на западе, цзаофани становились все более и более нетерпеливыми. Им привезли пулемет, и зеваки так перепугались, что ретировались один за другим. Лу Хочжун печально нахмурил брови. Закат в этот день был исключительно ярким, и солнце окрасило высотку золотом. В этот момент блуждающий взгляд Чжань Гобиня внезапно упал на платан за зданием — огромный французский платан, росший во дворе редакции «Чанцзян Жибао»^[39]. Дерево было хорошо знакомо Чжань Гобиню, ведь его отец работал в этой редакции корректором. Отец очень ответственно относился к работе, к тому же пытался сэкономить на электричестве, воде, чернилах, бумаге и потому вместе с сыновьями практически жил в редакции. Почти все домашние задания, которые задавали в начальной школе, Чжань Гобинь выполнял там. Они с младшим братишкой бесчисленное количество раз забирались на дерево и разоряли воробьиное гнездо. Когда золотистый отблеск заходящего солнца упал на французский платан, Чжань Гобинь внезапно встрепенулся. Он смотрел прямо на большое дерево, и глубины его зрачков излучали свет более сильный, чем солнце.

Чжань Гобинь коротко моргнул. Он тяжело дышал, и сердце его было готово выпрыгнуть из горла. Запнувшись, он сказал Ло Хочжуну: «Я… сейчас». Лу Хочжун никак не отреагировал на его слова, и Чжань Гобинь поспешно нырнул в толпу. Все шло очень гладко, как каждый раз, когда он разорял воробьиные гнезда. В мгновение ока он забрался на дерево, затем повис на гигантской ветке платана, несколько раз качнулся и зацепился ногами за небольшое вентиляционное отверстие на третьем этаже. Сказка стала явью: он умудрился сбить жалюзи и проскользнуть внутрь с ловкостью геккона.

На крыше высотки внезапно взметнулся ярко-красный флаг цзаофаней. Чжань Гобинь размахивал флагом, подпрыгивал и орал: «Лу Хочжу-у-ун!»

Лу Хочжун, стоявший в плотном кольце, сильно удивился не столько крику Чжань Гобиня, сколько самому факту его существования. Он поднял голову, заметил Чжань Гобиня на крыше и сразу понял: это исторический шанс, а вовсе не мальчишеская забава! Великий момент, который войдет в анналы истории! Лу Хочжун встал на цыпочки, сложил руки рупором и скомандовал Чжань Гобиню: «Выкрикивай лозунги!»

Вообще-то, Чжань Гобинь не расслышал, что ему прокричал Лу Хочжун, но у них был духовный контакт. Он сразу понял, что следует делать; кроме того, воспитательную роль сыграли фильмы, которые показывали в школе по будням. Чжань Гобинь точно воспроизвел движения героев фильмов: потрясая кулаками, он начал скандировать: «Да здравствует председатель Мао!», «Да здравствует пролетарская „Культурная революция“!», «Бунт оправдан!», «Мы победили!»

В то же время Лу Хочжун пробился сквозь толпу, взбежал по ступенькам здания, опустил автомат и объявил: «Товарищи по оружию! Революционные массы! Нам не нужно проливать кровь! Мы победили!» — и указал прямо на крышу. Люди подняли глаза и остолбенели. Тишина окутала Цзянханьлу. Слышен был лишь голос Чжань Гобиня. Незрелый мальчишеский чуть хриплый голос выдыхал революционные лозунги, которые разносились по округе. Предзакатное небо стало великолепным фоном для героя, в руках его развевалось знамя цзаофаней. Слезы стекали по щекам бесчисленных хунвэйбинов и цзаофаней. Крики эти немедленно подняли их боевой дух и удвоили силы. Они ринулись к воротам с неудержимой мощью. Защитники здания, пришедшие в замешательство, не смогли собраться и дать отпор. Высотка «Красное знамя» превратилась в штаб-квартиру революционного восстания в Ухане. А Чжань Гобинь моментально прославился.

(3)