Ее худший кошмар

Эвелин тоже поднялась с места. Положив блокнот на столик рядом со стулом, а также оставив на нем свои очки — они скорее спасали ее глаза от перенапряжения, — она тоже шагнула ему навстречу. Несмотря на перегородку, видеокамеры, наручники и кандалы, вблизи Гарза внушал ей ужас. Его глаза напомнили ей глаза Джаспера — было в них нечто хищное. И все же ей хотелось одного: чтобы это исчадие в конце концов получило по заслугам.

— Давайте, попробуйте, мистер Гарза, — сказала она. — Гарантирую вам, потом вы сильно об этом пожалеете. И прекратите заниматься членовредительством. — Наплевать, что теперь этот термин считается неполиткорректным. В разговоре с Гарзой он вполне уместен. — И все прочие ваши штучки. Пора привыкнуть к мысли, что вы здесь и никуда отсюда не выйдете. И вы бессильны что-либо с этим поделать.

Гарза боднул перегородку и, когда Эвелин отшатнулась, расхохотался.

— А если нет?

— А если нет, — внезапно в ней проснулся гнев, а с ним и ощущение своей власти, — вы до конца своих дней будете носить смирительную рубашку и питаться через соломинку.

— Это мы еще посмотрим, — заявил он.

— Так точно, — ответила Эвелин и позвонила охранникам, чтобы Гарзу увели. Те вошли немедленно, однако Гарза счел нужным оказать сопротивление и даже успел выкрикнуть:

— Эта женщина, которую сегодня убили — только начало! Слышишь! Я распишу гребаную тюрягу кровью! А после приду за тобой!

Он продолжал кричать даже тогда, когда охранники тащили его по коридору. Эвелин слышала эхо его голоса, но стараясь не вслушиваться в слова. Она совершила ошибку, вняв увещеваниям Фицпатрика провести этот сеанс с Гарзой. Она надеялась отомстить сразу всем психопатам — за Лоррейн, за себя, за жен Гарзы, за других жертв их животной ярости. Но всякий раз, сталкиваясь с таким чудовищем, как он, она ощущала себя еще более беспомощной, чем раньше.

Ей не давал покоя вопрос: во что она ввязалась? Что самое страшное — ввязалась, возможно, навсегда.

* * *

Кто-то расчистил дорожку к ее дому. Эвелин догадалась, что это Кит — умственно отсталый сын ее соседа, на вид лет тридцати пяти. Иногда, возвращаясь с работы, она видела, как он стоит и смотрит на ее дом, правда, ничего не предпринимал. Стоило ей остановиться и спросить, что ему нужно, как он втягивал голову в плечи и, не сказав ничего в ответ, спешил прочь. Если же она игнорировала его, то он продолжал стоять, как статуя, как будто считал себя невидимым.

Обычно такое внимание с его стороны доставляло ей дискомфорт. Но сегодня она была благодарна ему за его заботу. Она буквально валилась с ног от усталости и вряд ли бы сама взялась расчищать дорожки, даже если бы от этого зависела ее жизнь, даже если бы ей требовалось поставить машину в гараж, чтобы к утру та не была похоронена под снежными заносами.

Гаражная дверь с лязгом открылась, затем опустилась за ней, но Эвелин осталась сидеть в своем «бумере», не в силах даже пошевелиться. Ну и день! Жуткий, изматывающий день…

Посидев так еще пару минут, она взяла папки, которые захватила домой, и свою зимнюю шапку, которую на сей раз не забыла на работе, вышла из машины и направилась в дом.

Обычно ее кот по кличке Зигмунд приветствовал ее сразу, стоило ей переступить порог. Странно, но сегодня его нигде не было видно. Не иначе, как где-то дрыхнет — или же решил наказать за то, что накануне она бросила его одного, так и не вернувшись домой. К счастью, миски с кормом и водой были полными, спасибо автоматическим дозатору корма и поилке. По крайней мере ей не нужно переживать о том, что кот останется голодным.

И на том спасибо, подумала она.

Сняв ботинки, она проследовала в кухню, где заглянула в холодильник — хотела найти что-нибудь, чем можно было подкрепиться, прежде чем лечь спать. Увы, выбор оказался невелик. Остатки купленных припасов, которые они с Амароком не доели, лежат у него дома. Впрочем, здоровой пищей купленное ею на заправке было трудно назвать. Она уже решила, что сельдерей с арахисовым маслом — это лучшее из того, у нее есть, когда зазвонил телефон. Положив сельдерей на стол, она сняла трубку.

— Алло?

— У тебя все в порядке? — Это был Амарок. Она оставила ему сообщение с просьбой, как только у него появится что-то новое о Даниэль, немедленно перезвонить ей.

— Вроде бы да. А как прошел твой день?

— Я бы рад сообщить тебе, что нашел остальные части Лоррейн, но, увы, ничего.

В голове Эвелин по-прежнему звучали слова Хьюго о том, что он мог бы спасти Лоррейн. Сказать Амароку, что у нее есть пациент, который якобы располагает информацией об этом убийстве? Или лучше не надо? Иначе Амарок вновь переключит все свое внимание на Ганноверский дом. Убийца — явно не из числа заключенных. Это единственное, что можно утверждать наверняка.

— Кто знает, вдруг тебе повезет завтра, когда… когда об этом станет известно и больше народу подключится к поискам.

— Хуже, чем сегодня, вряд ли будет.

— Ты не думаешь, что это мог быть бывший муж Лоррейн? Они действительно в последнее время не ладили.

— Нет, это не Винс.

— Откуда такая уверенность?