Ее худший кошмар

— А не могли бы вы думать побыстрее? — огрызнулся он. — Я ведь здесь, можно сказать, изливаю вам душу.

Какую еще душу? Она едва не произнесла этот вопрос вслух — еще один признак того, что в данный момент она не способна разговаривать со своими пациентами. Усилием воли она заставила себя промолчать.

— Вы ведь знаете, почему он выбрал ее, не так ли? — продолжал Хьюго.

Эвелин до боли сплела пальцы.

— Боюсь, что не знаю.

— Потому что вы любили ее, — ответил он таким тоном, словно это было нечто само собой разумеющееся. — Все из-за вас.

Похоже, Хьюго снова пытается играть на ее прошлом.

— Кто он?

— Забудьте. — Отмахнулся он от ее вопроса. — Я все равно вам ничего не скажу. Вы должны сами все понять.

— А вы ведете себя так потому, что…

— Я горюю! Вы ведь тоже горюете? Вы любили Лоррейн. И чувствуете себя дерьмово, и сейчас вот на таком расстоянии, — Хьюго чуть-чуть развел пальцы, — от того, чтобы сорваться.

Это была правда. Ее нервы были на пределе. Она отказывалась принять смерть Лоррейн, была не в силах связать ту Лоррейн, которую знала, с тем, что осталось от ее тела. Она вновь едва не разрыдалась. Но нет, она не имеет права. Не перед ним. Для него любые слезы будут лишь проявлением слабости.

— Вы скорее не горюете, а злитесь, — заметила Эвелин.

Хьюго напрягся и сделал шаг назад.

— Потому что я мог спасти Лоррен. Никакого убийства не было бы, если бы вы послушали меня.

Услышав, как он пытается свалить всю вину на нее, Эвелин сжалась. При мысли о том, что Хьюго может быть прав, ее охватывал ужас.

— Значит, таково ваше проявление сочувствия ко мне? Вы же прекрасно знаете, что Лоррейн была моей самой близкой подругой.

— Верно, поэтому мне наплевать. Я ведь вам так же безразличен, как и моей матери, черт бы побрал эту суку.

— И вы такое говорите о матери, которая каждую неделю присылает вам передачу? Называете ее сукой? — процедила сквозь зубы Эвелин.

Поняв, что снова сказал лишнее, Хьюго попытался вывернуться.

— Только не надо перевирать мои слова.

Не сводя с него глаз, Эвелин покачала головой.

— Что?

Казалось он совершенно искренне не понимал, что она ничего не перевирает, а просто ловит его на противоречиях. Сегодня он мог обожать свою мать, говорить, что она самая лучшая женщина на свете, а на следующий день обзывать ее сукой, хотя в промежутке не происходило ничего такого, что могло бы спровоцировать столь резкую перемену в его отношении.

— Я думал, что вы другая, лучше, — продолжал он. Ему не нравилось, как она покачивает головой, понимал, что этот жест выражает неодобрение. — Но вы такая же перепуганная и слабая, как и все остальные.

— Вот как?

— Именно! Кто вы такая, чтобы задирать нос? Как будто вы все поняли и высчитали?

Теперь, когда он осыпал ее упреками, пытаясь заставить ее почувствовать себя недостойной его любви и преданности, Эвелин вновь увидела перед собой Хьюго, каким тот бывал в моменты сильного разочарования. Увидела то, свидетелем чего стала в Сан-Квентине. То, что за несколько мгновений до своей гибели видели все те женщины, которых он убивал. Но хуже всего было то, что она действительно ощущала вину за столь негативный поворот в их отношениях. Несмотря на все, что ей было известно о нем и о психопатах в принципе, она явно попалась на удочку приятных слов и комплиментов, которые он ей делал в прошлом.

Поразительно, сколь убедительными могут казаться слова психопатов. И неудивительно, что многие люди — жены, дети, подружки, друзья и просто случайные прохожие — попадают в плен их обаяния. И все же, объективно взглянув на их сегодняшнюю беседу, она разглядела его извращенную логику. Хотя она только что потеряла свою лучшую подругу, Хьюго попытался представить дело так, будто это она, Эвелин, подвела его, отчего он в ней разочаровался. Стоило ей это понять, как он стал для нее совершенно прозрачным, обнаруживая весь свой эгоцентризм, что весьма характерно для тех, кто получал высокие баллы по шкале Хэара.

Но сегодня его лучше не анализировать. Сегодня она должна вытянуть из него информацию касательно убийства Лоррейн, если, конечно, он таковой располагал.

— То есть вы утверждаете, что Лоррейн убил кто-то из Ганноверского дома? — спросила она, меня тактику.

Их разговор прервал стук в дверь. С той стороны, где сидела Эвелин, в комнату заглянул один из офицеров охраны по имени Стив Джекобс.

— Доктор Тэлбот, доктор Фицпатрик просил меня разыскать вас.

Не желая отрывать взгляд от Хьюго, она быстро покосилась Джекобса.

— Что ему нужно?

— Он говорит, что до того, как вы пойдете домой, вы должны встретиться с Энтони Гарзой. Тот снова буйствует. Заявил, что не прекратит до тех пор, пока не увидит вас.

Они же могут надеть на него смирительную рубашку или ввести ему транквилизатор. У них есть способы утихомирить его. Но у Фицпатрика свои цели. Он решил доказать ей, что всему виной именно она — ведь это она, Эвелин, перевела Гарзу в Ганноверский дом. И пусть теперь на своей шкуре почувствует последствия такого решения.

— Хорошо. Я встречусь с ним, как только закончу эту беседу.