ЕЕ ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Джин раскрыла чемодан. Она искала то, чего у нее не было, – платье, в котором пойдет ужинать. Самое красивое годилось разве для дискотеки в их городке. Лучше уж остаться дома, чем позволить насмехаться над собой. Здесь мысль споткнулась: как ей пришло в голову, что над ней кто-то посмеет насмехаться? Ее тетка, та самая, у которой ветер сломал старую яблоню и которая перешивала для Джин платья матери, не раз говорила, что с такой фигурой, как у Джин, надо ходить вообще без платьев! Нет, над ней никто не будет смеяться! Все эти красавицы, украшенные драгоценностями, еще будут завидовать ей…

Она отправилась в ванную, где провела полтора часа. В оставшиеся тридцать минут Джин надела юбку, короче которой были разве что крохотные трусики, и тонкую блузку, позволявшую видеть то, что положено скрывать. Затем провела щеткой по не поддающимся приглаживанию волосам и, спустившись на улицу, проскользнула незамеченной мимо Фрэнка, торчавшего у ресторанных дверей.

Белый «кадиллак» Скотта стоял перед дверьми собачьего магазина. Самого Скотта в машине не было, и Джин не стала подходить. Она выждала, когда нагруженный пакетами и коробками Скотт вышел из шопа, сунул покупки в багажник и, оглянувшись, – Джин спряталась за выступ стены – закурил и сел за руль. Она подумала, что сейчас он уедет. Но Скотт продолжал курить, не закрывая дверцы. Повременив несколько минут, Джин подбежала, сделав вид, что запыхалась. Скотт оглядел ее с головы до ног: вырядилась в идиотскую юбочку… Он потер ладонью лицо и рассмеялся.

– Я могу уйти, – холодно произнесла Джин.

– Нет, нет… – сдерживая смех, сказал Скотт. Он понял: она ничего не рассказала брату, иначе тот не отпустил бы ее. Значит, все сошло…

Питер Скотт предвкушал спектакль, ожидающий его в ресторане. Его приятельницы не лишат себя удовольствия сказать провинциальной дурочке о ее пошлом вкусе. Но в душе; конечно, позавидуют и молодости, и стройным ногам.

И тем беспощадней будут их комментарии. Мужчины тоже не преминут отпустить парочку двусмысленностей. Все это заранее забавляло Скотта, и он подумывал, не дать ли девчонке в самом деле эпизодическую роль? Если, конечно, она не столь бездарна, сколь вульгарен ее наряд.

Он избегал смотреть на Джин, боясь расхохотаться ей в лицо. Но если бы взглянул, ему стало бы не до смеха: ее серые глаза горели яростью. Она не собиралась никому уступать и никому ничего прощать, тем более Скотту, и вновь с трудом сдержала желание вцепиться в его самодовольную физиономию…

Тут «кадиллак» затормозил у подъезда ресторана. Ее мечта сбылась: она идет ужинать в «Серебряный якорь». Идет через центральный вход, в главный, утопающий в огнях зал! Вот только спутник ее не Стив…

Джин скорей почувствовала, чем заметила изумление и гнев Фрэнка. Тот ничего не сказал: Скотт был постоянным и богатым клиентом, а Фрэнк вышколенным швейцаром, который обязан открывать гостям дверь с радушием гостеприимного хозяина. Швейцар, сверлящий посетителей злыми глазами или хоть раз высказавший то, что о них думает, может искать другую работу. А с сестрой он разберется дома…

Скотт все понял. Он, как всегда, приветствовал швейцара, но сократил ритуал до одной фразы и не спросил "как жизнь? ".

Оказавшись на пороге ярко освещенного зала, Джин струхнула. На мгновение отчаянная решимость покинула ее, и она готова была повернуть обратно.

Победило желание доказать Скотту, Грегори, всем мужчинам и женщинам, рассматривавшим ее с нескрываемой усмешкой, что она не кто-нибудь, а Джин Лоу. И пусть они зарубят это на носу! Это придало ей не только уверенности, но и нахальства. Она почти непринужденно направилась к столику, который обслуживал Арчибальд, и села так, чтобы шеф, если будет подсматривать из-за портьеры, мог хорошо видеть ее.

Арчи не было в зале, видно, получал заказ. Скотт протянул Джин карты в тисненных золотом папках с перечнем блюд и вин. Она небрежно пробежала глазами меню с экзотическими названиями. Скотт с полуулыбкой наблюдал за ней, Джин все больше его забавляла.

Проходы между столиками были достаточно свободны, но Арчи, жонглируя подносом с дорогой посудой и не менее дорогой едой, выписывал зигзаги, вызывая – на что и рассчитывал – одобрение посетителей. Это тоже было спектаклем.

Обслужив клиентов, он подошел к новым гостям. Он хорошо знал Питера Скотта и еще издали улыбнулся ему. В спутнице артиста было что-то знакомое, но совместить ее образ с резальщицей овощей – такое ему и во сне бы не приснилось. Только приблизившись вплотную, официант понял: да, эта дама еще днем шинковала капусту. Он не смог скрыть удивления и молча смотрел на Джин.

Та первой прервала молчание:

– Ты не узнаешь меня, Арчи?

– Узнаю… как же… – Он пытался сориентироваться: обращаться с ней как с коллегой, или, только потому что она потрахалась с этим увядающим красавчиком, он должен… Арчи не успел додумать, что именно следует делать в сложившихся обстоятельствах, – Джин заявила:

– Мне рагу из кролика! – Подумав, прибавила:

– Еще шампанское и мороженое. – Ее классический набор для гастрономического кутежа.