Ее превосходительство адмирал Браге

— Особый класс самолетов, — сразу же, словно был готов к докладу заранее, начал лейтенант. — Предназначены для нанесения бомбовых ударов. Думаю, что универсализм здесь только во вред. Коч, конечно, можно использовать для бомбометания, но он, прежде всего, истребитель-штурмовик. Одна бомба — даже если это 250 килограммовая бомба, — погоды не делает. К тому же штурмовик сбрасывает ее на большой скорости. Он может пикировать, — это плюс, — но входит в крутое пике на высокой скорости. Даже с бомбой, это порядка семисот-восьмисот километров в час. Невозможно нормально прицелиться. Невозможно обеспечить точность попадания. Во всяком случае для большинства пилотов из линейных полков это именно так. То есть, нужна машина побольше. Как струг-вампир, например, только вместо торпеды бомбы, и чтобы пикировала с меньшей скоростью.

— Их так и применяют иногда.

— Я летал на торпедоносце, Елизавета Аркадиевна, у него плохо получается пикировать, да и выход из пике так себе. В общем, надо думать, но принцип именно такой: бомбовая нагрузка под тонну, скорость в пределах 450–500, один или два двигателя, боевой радиус 800-1000 километров. Способность бомбить с пикирования, сбрасывая бомбы на малой высоте и на приемлемой для точного прицеливания скорости. Вот, собственно, и все.

— Вооружение? — поинтересовалась Лиза, удивленная тому, как близко к известным ей образцам — Юнкерсу и Туполеву — подобрался этот себерский провинциальный аристократ.

— Курсовые пулеметы и турельная установка для стрелка в задней кабине, как на торпедоносце.

— А тот монстр, которого ты испытывал? С толкающими винтами, — задала Лиза новый вопрос и сделала осторожный глоток. Старка была превосходна, но это она знала заранее. Напитки для дома выбирал Вадим, а он в этой гадости знает толк.

— Это тяжелый бомбардировщик, Елизавета Аркадиевна. Бомбит с большой высоты, но действует всегда группой. Бьет по площадям. Боевой радиус тоже должен быть больше.

— Еще идеи есть?

— Так сразу не соображу, — покачал головой Виктор. — Надо подумать.

— Хорошо, — кивнула Лиза. — Мне это подходит. Считай, что с завтрашнего дня ты прикомандирован к специальной технической группе при 1-ом заместителе набольшего боярина Адмиралтейства. И первым делом займешься ты именно бомбардировщиками. Их надо сделать быстро и поставить на конвейер. И не артачься! Это не обсуждается. Успеешь еще повоевать. Налетаешься. Обещаю. Но сейчас новая техника важнее еще одного пусть и классного пилота в строю. К тому же кому-то придется все это добро еще и испытывать. Так что, думаю, не заскучаешь.

Помолчали. Лиза закурила, сделала глоток старки. Посмотрела на родственничка:

— Ну, что, лейтенант, готов к труду и обороне?

— Всегда готов! — как-то очень уж быстро и точно ответил собеседник, и это заставило Лизу насторожиться.

— Ну, ну, — улыбнулась она, подыскивая правильное слово. — Пионер, понимаешь, выискался.

— Что, простите? — опешил Виктор.

А, по идее, не должен был.

— Не забивай голову! — предложила Лиза, почувствовав, что неожиданно взяла след, да и афаэр, словно бы, ожил. Потеплел, потяжелел, однозначно реагируя на явно занервничавшего лейтенанта.

— Нет, нет! Елизавета Аркадиевна, — заторопился вдруг Виктор, — вы ведь сказали «пионер», я не ослышался.

— Американское словцо, — «отмахнулась» Лиза.

— Или русское, — осторожно «предположил» Виктор. — И про труд и оборону что-то знакомое. ГТО?

— Так, — сказала тогда Лиза, привычно удивляясь превратностям судьбы. — И кто у нас, тогда, пионер?

— Ребенок в красном галстуке, лучший друг комсомольцев…

— Даже так? — хмыкнула Лиза. — Затейливо, но возможно. Так ты, друг Виктор, был пионером? Может быть, и октябренком тоже?

— Даже в комсомоле состоял, — несколько растерянно ответил лейтенант, тоже, небось, сообразивший, куда дует ветер.

— Кучеряво. — Лиза достала из портсигара папиросу, обстучала и, не закуривая, крутанула в длинных сильных пальцах. — В партии коммунистов-ленинцев тоже состоял?

— Коммунисты-ленинцы — это же троцкисты, — нахмурился Виктор, — разве нет?

— О, как! — Искренно восхитилась Лиза. — Ты в каком возрасте сюда перешел? Я же тебя в первый раз, вроде бы, подростком встретила. Лет шестнадцать тебе тогда было.

— Семнадцать, — уточнил собеседник. — Но там, ну, вы понимаете, мне было много больше. Я подробностей не помню, даже, как звали там не знаю. Но по ощущениям, взрослый. А про коммунистов я вообще только сейчас по случаю вспомнил. И… Думаю, там, у нас, они просто коммунистами назывались, но я в их партии по молодости лет не состоял. А потом… — он удивленно посмотрел на Лизу и помотал головой, словно, не мог поверить тому, что вспомнил. — А потом, вроде бы, СССР прекратил свое существование, и коммунисты потеряли власть…

«Вот даже как! — поняла Лиза. — Это же Машкин мир».

— А как сюда попал? — спросила вслух. — Когда? Где?

— Точно не скажу, но давно, — не стал скрывать мнимый Якунов-Загородский. — Мальчишке, в которого я попал, было лет шесть. Беспризорник, доходяга. Где-то на железнодорожной станции Кунгур-сортировочная.

— А как стал Якуновым?