Ее превосходительство адмирал Браге (Aviator 5)

Странная история и даже более того: насквозь подозрительная. Не может исчезнуть бесследно девяностолетняя женщина-адмирал. Но, по факту, именно это и произошло. Двадцать третьего января, - это, стало быть, всего через три дня после чествования в Адмиралтействе, - крестная отпустила свою служанку навестить родственников. Та отсутствовала в Кобоне ровным счетом десять часов: с одиннадцати утра, до девяти вечера. Вернулась на извозчике, вошла в дом, а там в прихожей на столике для почты пачка прощальных писем, и ни в доме, ни снаружи никаких следов адмирала Браге-Рощиной. Письма странные. С одной стороны, Елизавета Аркадиевна в них явным образом прощается, извиняется за причиненные неудобства и беспокойство, и все прочее в том же духе, а с другой стороны, нигде и намека нет на самоубийство или еще что, но и объяснений, с чего вдруг сорвалась и куда отправилась, тоже нет. Не ограбление, не убийство или похищение, ведь написала, - и явно не торопясь, - семь довольно длинных писем, включая письмо в Адмиралтейство. Вряд ли похитители могли заставить адмирала написать столько писем. Сомнительно и недостоверно, да и зачем бы им это? Но вместе с княгиней Виндавской исчезли все ее награды, примерно треть принадлежавших ей лично драгоценностей, несколько живописных полотен без рам, пара охотничьих ружей из ее богатой коллекции, два мундира и какая-то совершенно уже музейная одежда, которую она хранила едва ли не всю жизнь, типа кожаного реглана пилота палубной авиации, фантастического по откровенности бального платья или формы капитана гражданского флота: бутылочного цвета брюки-галифе, коричневые кожаные сапожки со шнуровкой и застегивающийся до горла темно-синий китель. Вообще, тщательный обыск дома показал, что Елизавета Аркадиевна собрала в тот день шесть больших кожаных чемоданов, сложив в них и часть своего архива, альбомы с фотографиями, любимые музыкальные пластинки, разнообразные сувениры и полтора десятка книг. Ну и личные вещи, разумеется, словно собиралась в долгое путешествие, только не известно куда, зачем и с кем. Поиски вокруг дома и в окружавшем его лесу ничего не дали, полицейские ищейки след адмирала потеряли сразу за порогом мызы. Вышла через заднюю дверь и исчезла, и спрашивается, кто помогал ей нести чемоданы? А за дверью, к слову сказать, площадка, вымощенная известняковыми плитами, и снега на ней нет уже вторую неделю, так что и следов, - даже если таковые имели место быть, - не найти.

- Скажи, Витя, ты думаешь о том же, о чем я? - повернулась к адмиралу Якунову-Загородскому невысокая худощавая женщина в шубе из чёрно-бурой лисы.

- Ты про то, что она ушла на "ту сторону"? - взглядом на взгляд ответил адмирал. Они стояли чуть в стороне от родственников и знакомых адмирала Браге, заполонивших старый дом в Кобонском бору, и обсуждали вполголоса первичный отчет следственного управления прокуратуры.

- Представляется логичным, - ответила Варвара Кокорева, доставая изящный дамский портсигар из тисненой испанской кожи. - Смущает только количество багажа. Одной ей столько не унести. Значит, или уходила не одна, или за ней кто-то пришел.

- Допустим, - согласился Виктор. - Но зачем? В чем смысл?

- Может быть, решила вернуться на родину...

- На какую такую родину? - нахмурился адмирал.

- Вот только не надо, Витя, делать из меня дуру, - поморщилась в ответ женщина. - Мы оба знали... Ну, пусть не знали, но догадывались. Вернее, я только догадывалась, а ты наверняка знал.

- Ты, о чем, Варвара? Знал? Откуда бы мне такое знать? Да и с чего ты, вообще, взяла, что Елизавета была оттуда, а не отсюда.

- Ладно, - согласилась Варвара Кокорева. - Могу объяснить, если тебе не надоели эти игры. Я, заметь, Витя, тридцать лет молчала, как воды в рот набрала. И сейчас не собираюсь делать никаких публичных заявлений. Но и за дуру себя держать не позволю. У меня, между прочим, должность не меньше твоей, а может быть, и больше.

- Хорошо, - кивнул Виктор, обдумав ее слова. - Давай поговорим. Ты первая.

- Про тебя я все поняла, когда мы были на той стороне. Понимаешь, Витя, чудес на свете не бывает, и то, что ты на их кириллице умеешь читать, я сразу догадалась. Ты же не агент разведки. Тебя никто не учил скрывать свои мысли и чувства.

- А тебя, значит, учили?

- Нет, не учили, но я женщина, а женщины, согласись, более внимательны к нюансам. Я тогда довольно быстро догадалась, что ты понимаешь их русский, умеешь читать, да и, вообще, многое из того, что мы увидели, вроде бы, впервые, тебе было уже знакомо. Я только не понимала, как это возможно, но со временем у меня возникла одна любопытная гипотеза. Ты же знаешь, что Елизавета была знакома с Мари Нольф?

- Разумеется, - подтвердил Виктор.

- Я как-то заинтересовалась работами этой женщины. Прочла одну книжку... Из-за Елизаветы, кстати, прочла. Очень уж хотелось понять, что там тогда произошло в Африке. Вот и стала читать.

- О яруба?