Ее самое горячее лето

Она привстала на цыпочки, похлопала его холодной ладонью по груди и поцеловала. Ее горячие губы пахли мороженым, летом и чем-то еще непередаваемо сладким. Вызывали такое же ощущение уюта, как его родная бухта. Затем ее рука скользнула по его груди, а ноготки больно цапнули за волоски.

Она пошла обратно, к своему отелю, оборки ее юбочки хлопали вверх-вниз, словно приглашая его следовать за нею. Затем она сказала:

– Твой пес – большой простофиля, Джона Норт. Как и его хозяин.

– Вроде недавно ты называла меня сущим зверем?

Эйвери даже не попыталась сказать, что имела в виду Халла.

– Я занимаюсь связями с общественностью. То есть приходится расхваливать средненькие продукты, пока они не начнут благоухать, как розы. И теперь ты понял, что я свое дело знаю.

И она пошла прочь, покачивая бедрами. Волосы ее развевались, каблучки цокали по горячей плитке. Джона остался в недоумении, и все же у него отчего-то потеплело на душе. Он рыкнул и продолжил свою пробежку. И прибавил скорости.

Эйвери вошла в «Тропикану» слегка раскрасневшейся после короткой перепалки с Джоной. Она собиралась принять холодный душ, чтобы смыть солнцезащитный крем и следы от мороженого, да и вообще привести себя в порядок перед разговором с матерью, но сначала остановилась у бассейна. В полдень рядом с ним никого не было. Поэтому она окунула липкие руки в кристально чистую воду и чуть не упала, когда увидела, что неподалеку в белом шезлонге лежит Клаудия.

– Какая встреча! – поприветствовала она подругу.

Клаудия ответила, словно откуда-то издалека:

– Крошка, привет. Как дела?

Эйвери села в шезлонг рядом с Клаудией и рассказала ей о происшествии с Петунией.

–  Значит, у вас с Джоной все идет хорошо, – заметила Клаудия.

–  Вроде да, – согласилась Эйвери и сама услышала свой вздох. И уточнила: – То есть если нужен мужчина для курортного романа, то он вполне подойдет, так?

Клаудия задумчиво кивнула:

– Только не забывай о здравом смысле.

Эйвери пнула ногой кресло Клаудии.

– Меня поверг в шок его рассказ об одной такой истории пару лет назад.

– Было дело. А ты старалась узнать подробности?

– Очень.

–  Ее звали Рейчел.

–  Знаю.

–  Она жила с ним здесь несколько месяцев.

Месяцев? Несколько?

– Тоже была очень симпатичная. Загорелая, с роскошными темными волосами, ноги от ушей. Настоящая амазонка. На полфута выше тебя. Фигурка что надо, ты бы зарыдала, ее увидев. И харизматичная! С энергетикой, какой ни у кого больше не видела.

– Ладно, о’кей. – Эйвери потянулась и прикрыла ладонью улыбающийся рот Клаудии. – Все поняла. Она была великолепна.

Клаудия отпрянула, продолжая усмехаться:

– Клевая телка. Но совсем не подходящая для Джоны.

– Почему? – Эйвери призадумалась, подойдет ли она, горожанка, такому пляжному мальчику. Однако долго ломать голову над этим вопросом она не стала.

– По-моему, она просто дожидалась здесь, когда ее босс в Сиднее по ней соскучится и будет готов на все, лишь бы вернуть ее обратно.

– Но разве они не вместе с Джоной туда поехали?

– А почему бы ей было не взять его в Сидней, если там такого мужика днем с огнем не сыщешь? Вдобавок он воспылал к ней чувствами и оказался упрямым как осел. – Глаза Клаудии сузились, и она добавила: – А ты сама-то этого не заметила?

– Чего? – Конечно, еще как заметила, но это для нее не имело значения. – Нет. А сейчас у тебя никаких мыслей нет?

– Пытаюсь сообразить.

– Ты была бы не ты, если бы что-то не придумала.

Клаудия пожала Эйвери руку, словно чтобы увериться в ее внимании, и сказала:

– Хочу лишь заметить, что он никогда так много не улыбался, как рядом с тобой. Да и ты… – Клаудия взглянула на лицо Эйвери, – цветешь и пахнешь.

Эйвери с деланым недовольством хлопнула Клаудию по руке и откинулась в своем шезлонге. Она смотрела на безоблачное голубое небо, и в голове ее вертелось все больше вопросов. Она взглянула на Клаудию, увидела слезы на ее лице, бросилась к ней и положила руку на плечо:

– Клод! Ты плачешь от счастья? Скажи мне, что это так!

Клаудия вскинула голову, вытерла глаза и улыбнулась. Это стоило ей немалых усилий. По крайней мере, теперь она расскажет подруге о своих делах.

– Ну правильно, – продолжила Эйвери. – Хватит себя сдерживать. Ну, в чем дело? У твоих родителей все в порядке?

Клаудия так сильно мотнула головой, что хлестнула себя конским хвостом волос по щекам.

– Нет, не в этом дело. Просто ты проводишь лучшее лето в своей жизни, а у меня оно – самое худшее. Этот отель… Ты заметила, как у нас мало гостей.

Эйвери окинула взглядом широкий бассейн под балконами дюжины пустых номеров:

– Ты говорила, что все здесь переустроишь, и я думала…

Клаудия фыркнула:

– Не будет никакого переустройства. Денежек на это нет. Отель почти банкрот. Последнее время я работала как проклятая, но на все просто рук не хватает.

– А что ж ты раньше молчала?

– Не хотела портить тебе настроение. А мои родители пальцем о палец не ударили, чтобы мне помочь. Ума не проложу, что еще можно сделать.

От грустного взгляда голубых глаз Клаудии у Эйвери заныло под ложечкой.

– Люк же классный рекламщик. Неужели он ничего не может придумать?