Ее секрет

Лео оставила их одних, а сама села за свой стол в другом конце салона красоты. Ее так и подмывало спросить у Фэй, прочитала ли она служебную записку, но она понимала, что сейчас делать этого нельзя. Некоторое время она бесцельно перебирала бумаги на столе и подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как по тротуару к ним приближается Эверетт. Подойдя к авто Матти, он остановился и повернул голову, словно прислушиваясь к чему-то. А потом на лице его вдруг проступило выражение, которое Лео видела всего один раз в жизни – в ту бурную ночь на борту парохода, когда он пришел в бешенство при мысли о том, что должен обручиться с Матти. Распахнув дверцу авто, он нырнул внутрь и подхватил на руки ребенка. Девочка заходилась криком, личико ее побагровело и исказилось страданиями.

Эверетт принялся баюкать Алису, поцеловал ее, после чего пинком распахнул дверь салона красоты.

– Она давно лежит одна в авто, пока ты тут распиваешь шампанское?

Лео не знала, как ему это удалось, но голос его прозвучал ровно. Ярость, которая овладела им, отражалась лишь на его лице.

Матти удивленно вскинула голову; плачущий ребенок ничуть не привлек ее внимания, словно она уже привыкла пропускать мимо ушей издаваемые им звуки. Лео почла за лучшее удалиться в кабинет в задней части салона, но и оттуда она могла слышать каждое слово.

– Дети постоянно плачут, – беззаботно отозвалась Матти. – С ней все в порядке.

– Ты оставила малышку в авто совсем одну на бог знает сколько времени!

– Прошло всего двадцать минут. Разве с ней не было шофера?

– Уильям ожидает тебя у дверей салона красоты. Алиса осталась совсем одна.

– Не могла же я взять ее с собой. Ее корзинка все время цепляется за мое платье.

– Ты могла бы вынуть ее из корзинки, – с каменным выражением лица заявил Эверетт. – Взять на руки. Выказать ей свою любовь. Нельзя бросать маленького ребенка совсем одного.

– Но она ведь ничего не поймет. – Матти, судя по всему, совершенно не встревожилась. – Она еще не умеет разговаривать, да и не соображает ничего. Подумать только, какой шум ты поднял лишь из-за того, что она немножко поплакала!

– Нам пора ехать, – сказал Эверетт.

Матти встала.

– Фэй, ты должна извинить моего супруга за грубость. Спасибо тебе за пудру.

Лео услышала, как открылась и вновь закрылась дверь. Убедившись, что они ушли, она проскользнула обратно в главный зал.

– Какая очаровательная семейная сцена, – с ухмылкой заметила Фэй.

– Ты читала служебную записку? – осведомилась Лео, надеясь, что и ее голос звучит ровно и небрежно.

– У меня не было времени – сама видишь, я постоянно занята с клиентами, чего ты от меня и хотела.

– А не могла бы ты прочесть ее как можно скорее? – в отчаянии спросила Лео. – Мне нужно уведомить универсальные магазины в Калифорнии о том, когда им следует ожидать демонстраторов.

– Но я сейчас убегаю, чтобы организовать нашу презентацию. Ты сама должна признать, что это дело не терпит отлагательств, раз уж мероприятие назначено на пятницу.

С этими слова Фэй летящей походкой выпорхнула вон, предоставив Лео выкарабкиваться из-под обрушившегося на нее каменной глыбой осознания следующего факта: если то, чему она только что стала свидетелем, было в порядке вещей, что представлялось ей бесспорным, то, ради собственного спокойствия и счастья, Эверетт никогда не оставит Алису одну на милость Матти. Да и сама Лео ни за что не свете не захотела бы, чтобы он так обошелся с девочкой. Но это же означало, что он потерян для нее навсегда, и мысль эта оказалась слишком болезненной, чтобы она надолго сосредоточилась на ней. Лео воспользовалась тем, что день выдался спокойным, и, вполне в духе Фэй, осушила несколько бокалов шампанского. Но это ей не помогло.

* * *

Поскольку за презентацию отвечала Фэй, то мероприятие состоялось в «Клубе 300». По задумке Лео, к каждому приглашению прилагался тюбик красной помады «Реддест ред» Ричиера, и она надеялась, что хотя бы кто-нибудь из гостей женского пола воспользуется ею сегодня вечером по прямому назначению. Так оно и случилось.

На банкетке, ярко освещенная одним из китайских фонариков, свисающих сверху, стояла Пола Негри, улыбаясь своей знаменитой мимолетной улыбкой кинозвезды, и губы ее блестели от помады Лео. Лео поняла, что сама она не смогла бы даже специально подстроить более удачное стечение обстоятельств, и улыбка осветила ее лицо, когда она сообразила, что окончательная победа уже не за горами. Она лишь укрепилась в своем мнении, когда заметила, как Зельда Фитцджеральд тайком показывает на губы Полы.