Ее секрет

– Потому что… – Лео поднялась на ноги. Потому что это означало бы, что она все-таки надеется, вопреки всему, стать настоящим и живым человеком. А это, в свою очередь, обязательно приведет к самому горькому из всех возможных разочарований.

Лео повела Джоан наверх, в комнату Фэй, отворила дверь и осторожно заглянула в темноту. В ноздри ей ударил такой запах, что желудок рванулся к горлу. Здесь пахло, как в Нижнем Ист-Сайде в жаркий летний день: спиртным, гнилью, нечистым телом и бельем.

– Я знаю, что не должна давать ей пить, но…

Лео слишком хорошо помнила, что случилось пятнадцать лет назад, еще до того, как она наняла сиделку присматривать за Фэй, когда она запретила Фэй пить что-либо, кроме воды и кофе. Фэй просто исчезла на целых три дня. Лео заявила в полицию, обзвонила всех, кого знала, объездила все места, где любила бывать Фэй, пока ей наконец не позвонили из изолятора временного содержания в Адской Кухне. То, что она там обнаружила, походило на Фэй еще меньше, чем накануне: едва отдающая себе отчет в происходящем тень бывшей женщины, намеренно уничтожающая себя спиртным и наркотиками. И тогда Лео заключила с ней сделку: она будет давать Фэй определенное количество алкоголя, которым можно свалить с ног слона, но и только. И, как бы ни стонала и ни причитала Фэй по ночам, большего ей выклянчить не удавалось. Кстати, Лео так и не узнала, что случилось с Фэй во время ее исчезновения, но больше из дому она не убегала.

Лео вздохнула; ей не хотелось расстраивать Джоан этой историей. Лицо подруги осталось невозмутимым, как если бы она привыкла к худшим запахам и ей было не в новинку видеть некогда властных и ухоженных женщин лежащими в тишине замкнутого пространства. Как бывало всегда, при виде Фэй Лео подумала, что та очень похожа на умирающего Бенджамина. Раньше, в самом начале, Лео пробовала кричать, чтобы понять, как отреагирует Фэй, но та даже не шевелилась, и постепенно Лео убедила себя в том, что Фэй не притворяется и что чувство вины и угрызения совести уничтожили все, что прежде делало ее человеком.

– Я не могу спросить ее об этом, – прошептала Лео, пятясь к выходу из комнаты, а потом и спускаясь по лестнице.

Схватив сумочку, она поспешно выскочила наружу, где принялась широко открытым ртом хватать воздух, но тот был влажным, и лучше ей не стало. Ей хотелось присесть на ступеньку, но если ее увидят соседи, то непременно сбегутся и начнут суетиться вокруг бедной вдовы, имеющей столько денег, но ни единой живой души, которую она могла бы полюбить. Лео знала, что говорят за ее спиной; об этом без стеснения писали газеты, но она лишь пожимала плечами и возвращалась к своему рабочему столу, чтобы придумать очередной продукт, добавив его к обширному ассортименту «Ричиер Косметикс».

Лео прижала руку ко рту, чтобы не расплакаться. Что, если Алиса Форсайт и впрямь была той, кого она всем сердцем стремилась полюбить? Она должна выяснить, кто мать Алисы. А уже потом она решит, рассказывать или нет Эверетту о том, что узнает.

Глава двадцать вторая

Алиса Форсайт высоко подняла ногу, держа ее на весу и стремясь не опустить ни на полдюйма. Каждая жилочка в ее теле дрожала от напряжения, и она решила, что, наверное, больна. Одна за другой, словно в замедленной постановочной съемке, ноги балерин опускались на пол, и только Ирина и Алиса не сдавались, держа ноги над головой. А еще, как ей показалось, нога у Ирины нисколечко не дрожала.

Алиса почувствовала, как по спине у нее течет пот, срываясь каплями с ее лица на пол, но она держалась, держалась, держалась, глядя перед собой и не видя уже ни комнаты, ни зеркала, ни пола, ни белых стен, ни балетных станков, ни балерин во влажных трико. Она глядела в никуда, где не было боли, безумного напряжения мышц и необходимости держаться.

Она почувствовала, как нога ее немного опустилась, и напрягла последние силы, чтобы если не вернуть ее в прежнее положение, то хотя бы удержать в нынешнем, но одного желания оказалось недостаточно, и нога ее рухнула вниз, как и у Ирины, кстати. «Вот только кто сдался первым?» – спросила себя Алиса и со вздохом опустилась на пол. Но Баланчин[8] непременно скажет об этом.

– Примой станет Ирина или Алиса. Вы можете быть свободны, – объявил Баланчин.

Улыбку Алисы никак нельзя было назвать беззаботной. Она уткнулась лицом в колени, чтобы скрыть ее, и непременно исполнила бы каскад больших прыжков, если бы не знала, что нельзя выставлять свои чувства напоказ. Она уже собралась встать, когда вновь услышала голос Баланчина.

– Это – Джесси Валеро. Наш новый премьер для гала-представления. – С этими словами, которые произвели эффект разорвавшейся бомбы, Баланчин вышел из комнаты.