Ее секрет

Лео попыталась сделать вид, будто решительно не понимает, что имеет в виду Лотти.

– Его оставила Алиса Форсайт, – продолжала Лотти. – Она – дочь Эверетта Форсайта, не так ли? Что происходит?

– Ничего, – солгала Лео.

– Тебе звонит дочь Эверетта Форсайта, а ты уверяешь, что ничего не происходит?

– Ладно, происходит, но я пока и сама толком не знаю, что именно. Кстати, как поживает мой замечательный крестник? – поинтересовалась Лео в попытке сменить тему.

Лотти уже давно вышла замуж, и у нее был единственный и чудесный сын. Джиа тоже обзавелась семейством, и теперь Лео приходилось часто посещать крестины и дни рождения их детей, ужины в День благодарения, школьные концерты и выпускные вечера.

– Он очень горд собой: сегодня утром обнаружил, что выше меня ростом, – отозвалась Лотти. – И это в четырнадцать-то лет!

Лео расхохоталась.

– Что ж, этим действительно можно гордиться.

Лотти погрозила Лео пальцем.

– Не смейся! Не успеешь оглянуться, как он перегонит и тебя. Я сейчас поеду к Джиа и поговорю с ней насчет этих опытных образцов. Ей что-нибудь передать?

– Нет, спасибо.

Лотти ушла, помахав ей на прощание рукой, а Лео опустилась в одно из двух чрезвычайно комфортабельных деревянных кресел с кожаной обивкой от «Вебера», которые устанавливали на самолетах. Ее контора являла собой великолепный образчик стиля ар деко, с глянцевыми деревянными полами шевронной обработки, диваном расцветки под зебру, хромированным столиком для коктейлей и радиоприемником в корпусе орехового дерева, потому что иногда только музыка помогала ей пережить очередной день. Но убранство собственного кабинета не интересовало Лео, и она смотрела в окно, из которого было видно шумное послеобеденное столпотворение на Пятой авеню, где жизнь продолжалась в заведенном ритме изо дня в день, словно перемены обходили этот мирок стороной. Но кое-что в нем все-таки изменилось.

Последние пятнадцать лет она была верна своей клятве не разговаривать более с Эвереттом. Ее изделия давным-давно заняли заслуженное место на полках его универсальных магазинов, но она так ни разу и не пообщалась с ним. Вместо нее этим занимался коммерческий директор. Их часто приглашали на одни и те же вечеринки, но кто-то из них или даже оба нередко пропускали их, а если им случалось оказаться вместе, то Эверетт оставался у барной стойки в компании мужчин, а Лео присоединялась к женскому обществу, что было, в сущности, лучшим маркетинговым исследованием, которое она могла провести в интересах «Ричиер Косметикс». Там она слышала столько сплетен о романах Матти, что у нее не хватило бы пальцев на руках и ногах, чтобы сосчитать их, а вот об Эверетте чего-либо подобного сказать не мог никто. Если о нем и вспоминали, то только в той связи, что он был по-прежнему женат на Матти.

Но теперь Лео отправила письмо Алисе.

Сняв трубку телефона, она позвонила Джиа. Сначала разговор зашел о кремах для загара, и лишь в самом конце, без всякого перехода, Лео вдруг спросила:

– Мой ребенок был красив?

Джиа отреагировала слишком быстро, чтобы сказать неправду:

– Она была само совершенство. Но почему ты спрашиваешь?

– И с ней все было в полном порядке?

– Лео, ты меня пугаешь. Да. С ней все было в полнейшем порядке. Но почему это тебя вдруг заинтересовало?

– Просто так. Извини. – Лео выдавила улыбку, надеясь, что она прозвучит в ее голосе, подбодрит Джиа и предупредит дальнейшие расспросы. – Вспомнилось прошлое, только и всего.

На другом конце линии воцарилось молчание. Это означало, что Джиа ни на секунду ей не поверила, но настаивать дальше не станет.

– Приходи на ужин в эти выходные, – сказала Джиа. – У Джимми есть несколько рисунков, которые он хочет показать тебе.

– Буду ждать с нетерпением, – отозвалась Лео, ничуть не покривив душой.

Джимми мечтал о том, чтобы стать главным художником рекламного агентства, что, принимая во внимание Закон о высылке китайцев из США и запрет для них на въезд, было практически невозможно. До сих пор он отказывался от любых предложений Лео взять его к себе на работу, заявляя в ответ, что желает добиться всего самостоятельно, и в настоящее время подвизался в роли мальчика на побегушках в департаменте по рекламе Банка Китая, что, по его же словам, было самой скучной работой на свете, зато позволяло ему завязывать знакомства с важными людьми. Он любил показывать Лео свои идеи в отношении самых разных продуктов, начиная от автомобилей и заканчивая кока-колой. А она любила смотреть на них.

После разговора с Джиа она тут же, не давая себе передумать, набрала номер, который оставила ей Алиса. Дежурному администратору в Школе американского балета понадобилось некоторое время, чтобы разыскать Алису, и когда та ответила, было слышно, как она с трудом переводит дыхание.

– Алиса, это Лео Ричиер. Судя по всему, я оторвала вас от очередного, полного страсти па-де-де.

Ответный смех Алисы прозвучал смело и искренне.

– Нет, это было невероятно трудное фуэте ан турнан. Знаете, на что оно похоже? Это как стоять на одной ноге на перилах Бруклинского моста, с улыбкой глядя на камни внизу.

Лео рассмеялась.