Её телохранитель (ЛП)

— Это всё грёбаные фотографии тебя в этом чёртовом платье, — ворчит Макс.

Его ненависть к платью не должна вызывать у меня такого тайного трепета, как сейчас, и вдвойне после того, что случилось прошлой ночью из-за этого платья.

Мои пальцы инстинктивно тянутся к губам, всё ещё опухшим от его поцелуев. Тупая боль между ног — более острое физическое напоминание о том, что случилось между нами и, как хорошо это было.

— Некоторые из них от моего отца, — со стоном замечаю я.

— Я знаю, — коротко отвечает Макс. — Мне приказано доставить тебя к нему в первую очередь.

Моё сердце начинает колотиться при мысли, что я, возможно, направляюсь прямо к отцу, потому что кто-то мог увидеть нас во дворце или заметить, что Макс не выходил из моей спальни до сегодняшнего утра. Несмотря на отсутствие камер в крыле резиденции дворца и значительно сокращённого летнего персонала, всё ещё возможно, что кто-то мог увидеть нас и передать это моему отцу.

Макс останавливается у двери, рядом с кабинетом короля, стиснув зубы, потому что он, очевидно, думает о том же самом.

— Дело в платье, — успокаиваю я его, хотя сама не совсем уверена в этом.

— Платье, — повторяет Макс. — Да.

Само собой, в конечном итоге причиной всему платье. Отец стоит за своим большим столом, рядом с ним София. В центре стола лежит утренняя газета, заголовок которой направлен в мою сторону. Когда я вхожу в комнату, София смотрит на меня неодобрительно, в то время, как мой отец просто в ярости.

— Это то, что я увидел, когда проснулся сегодня утром, — взревел он, указывая на газету. Заголовок гремит на первой странице:

«Принцесса Александра Вышла Из-Под Контроля!»

— И тебе доброе утро, — говорю я, закатывая глаза на газетную статью. — Всё было не так. Я не пила и не употребляла наркотики или что-то ещё отдалённо…

Снежная Королева прерывает меня, держа в руках планшет, на котором отображается моя фотография в прозрачном платье. В цветной версии фотографии онлайн, платье действительно, на самом деле, выглядит прозрачным. Блестящие участки, кажется, покрывают даже меньше, чем я думала, когда надевала одежду, едва прикрывающую мои соски и между ног. Заголовок сайта гласит:

«Принцесса Александра Полностью Обнажается Для Камер!»

Я пожимаю плечами.

— Это не совсем так. Пожалуй, это я полностью обнажаюсь. Ну, почти полностью. Я имею в виду, вы не можете видеть абсолютно всё. Вот для чего нужны блёстки.

София молча переходит на другой веб-сайт, где я позирую с Шарлоттой: мои руки на плечах подруги, пока я соблазнительно выгибаюсь и смотрю через себя — с моей очень-почти-голой задницей на дисплее камеры.

— Ладно, эта фотография немного хуже, — признаю я.

— О чём ты только думала?! — требует отец ответа. — Тебе двадцать один год, ты уже не ребёнок, Александра! Ты принцесса, представительница королевской семьи, и ты… — он замолкает, качая головой. — Голая по всему интернету.

— Это кутюр, — возражаю я.

— Тебе нужно повзрослеть, — резко произносит отец. — Больше никаких тусовок. Больше не будет таких публичных показов. Больше ты не выйдешь из летней резиденции, чтобы пообщаться с друзьями и посещать вечеринки по всей Европе. Ты понимаешь?

— Да.

Я стою, сложив руки перед собой, и не возражаю против его требований.

София моргает несколько раз, прежде чем открыть рот и снова закрыть его, как рыба. Она явно собиралась вмешаться, чтобы поддержать моего отца, но мой ответ, похоже, выбил её из колеи.

Очевидно, то же самое произошло и с моим отцом, потому что он смотрит на меня так, будто не понимает только что произнесённых мною слов.

— Ты сказала «да»?

— Да, — повторяю я. — Я понимаю ваше беспокойство. Я буду здесь до конца лета, до свадьбы. Никаких клубов, никаких побегов в Монако или на Ибицу с моими друзьями, и никакого возвращения во дворец или в столицу. Это все разумные ожидания, и я их выполню.

Это плохо, что мне приходится кусать губы, чтобы не рассмеяться над реакцией Софии? Снежная Королева выглядит так, будто вот-вот упадёт в обморок от шока. Видимо, оба они пришли на эту маленькую встречу подготовленными к драке. Я не знаю точно, что они планировали делать, так как я уже совершеннолетняя, но они явно ожидали, что, по крайней мере, будут спорить со мной.

София смотрит на отца широко раскрытыми глазами.

— Ну, это… неожиданно, — говорит она. — Я имею в виду, что это восхитительно, конечно. Восхитительно и неожиданно.

Но она не понимает, что моя реакция столь же неожиданная для меня, как и для них. Я так привыкла спорить, так привыкла бунтовать, что на самом деле согласие сделать что-то для меня чуждо. Но идея остаться здесь до конца лета с Максом на самом деле ощущается правильной.

Мой отец откашливается.

— Хорошо. Отлично. Фантастично. Я рад, что мы всё прояснили.

— Абсолютно, — соглашаюсь я.

— Очевидно, что существует ущерб, который нужно исправить, — вмешивается София, не довольствуясь тем, чтобы просто оставить всё как есть. — Фотографии повсюду, и они не очень хорошо сказываются на королевской семье.