Её телохранитель (ЛП)

— Чёрт возьми, женщина, ты самая защищённая девушка, которую я когда-либо встречал, — говорит он, качая головой, и я ненавижу, что он по-прежнему может думать, что я защищённый сверх привилегированный сноб.

Я выхватываю банку из его руки и открываю крышку, делая глоток и морщась.

— Я не защищена, — с трудом выдыхаю я. — Но даже ты должен признать, что это пиво — помои.

— Тебе повезло, что ты такая чертовски горячая, — комментирует парень, роясь в сумке и доставая что-то, что он натягивает на мою банку пива.

— Это что, презерватив для моей пивной банки?

Макс смеётся.

— Это сохраняет его холодным. Я в полной мере делюсь с тобой кентуккским опытом. — Потом он снимает рубашку и засовывает её в сумку. — Раздевайся, принцесса.

Я выскальзываю из своей одежды и отдаю её ему, чтобы он мог засунуть её в свой рюкзак. Затем я хватаю свою камеру, которая гораздо больше меня.

— Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь плыл по этой реке, — говорю я Максу.

— Я в курсе. Но не уверен, что не так с вашими людьми, — упрекает он, спускаясь в воду и протягивая свою руку, чтобы взять мою. — Мне пришлось заказать эти камеры в Соединённых Штатах. Я даже не мог найти поплавки здесь. У вас есть совершенно хорошая, медленно движущаяся река, и вы не сплавляетесь по ней.

Я шагаю в воду и визжу.

— Здесь даже не тепло! Здесь холодно!

Макс смеётся.

— Выпей ещё пива, — советует он. — Ты сразу согреешься.

— Звучит как мудрый совет, — замечаю я, смеясь.

Несмотря на холодную температуру, я быстро привыкаю к воде. Я просто подражаю тому, что делает Макс, забираясь в свою камеру, поднимая ноги и ложась на спину, положив голову на резину. Он хватается за край моей камеры, и мы плывём, медленно и лениво дрейфуя на солнце, потягивая пиво из банок.

Где-то по пути, это становится чем-то удивительным. Солнце прогревает меня до кончиков пальцев ног, яркая зелень сельской местности, кажется, становится ярче, чем дольше мы плывём по течению, и я так чертовски счастлива быть с ним, что моё сердце болит.

Кто знал, что у меня есть сердце, не говоря уже о том, что оно может чувствовать себя так, как сейчас, будто вот-вот взорвётся?

Тем не менее, в моей голове есть эта маленькая ноющая мысль, ожидание, что всё пойдёт не так. Это не может длиться долго, потому что счастье не длится вечно. Принцесса и телохранитель не могут быть вместе. Я не настолько наивна, чтобы верить в сказки и счастливый конец, отношения и любовь.

Любовь.

Это слово приходит на ум, и я думаю, что оно может вызвать паническую атаку, поскольку моё сердце колотится от этой мысли.

Нет. Это не то. Это всего лишь секс. Вот и всё.

Затем Макс берёт меня за руку, тем самым вырывая из моих страшных мыслей. Я смотрю на него, откинувшегося назад в своей камере в шортах, с широкой улыбкой на лице.

— Что я тебе говорил, принцесса? — спрашивает он. — Это хрень — весёлая, не так ли?

Сейчас Макс в своей стихии, и я больше всего на свете хочу увидеть его в родном городе, увидеть, как он рос и как его любили.

Я так сильно этого хочу, что у меня внутри всё ноет от боли.

Я улыбаюсь.

— Очень весёлая.

«Весёлая, вот и всё», — напоминаю я себе.

Просто забавная. 

Глава 37 Макс

Мы сплавляемся на наших камерах к месту, которое я исследовал ранее. Выпрыгнув, я вытаскиваю обе наши камеры на берег реки и помогаю Александре выбраться из воды.

Она убирает с лица выбившуюся прядь волос и оглядывается.

— Что всё это значит?

— Обед, — отвечаю я, пожимая плечами, как будто это не имеет большого значения. Я имею в виду, это не так уж и важно, по сравнению со всеми дорогими вещами, которые окружают принцессу ежедневно. — Я приехал сюда с одеялом и холодильником, потом оставил машину здесь и вернулся, чтобы забрать тебя.

— Ты сделал всё это для меня?

— Это не так уж много, — говорю я ей, внезапно смутившись. — Я просто хотел показать тебе немного некоролевского веселья.

Я опускаю ту часть, где хотел бы иметь что-то больше похожее на свидание с ней — самое настоящее свидание, которое не включало бы меня, связывающего её или приковывающего наручниками к чему-либо или, трахающего её в комнате, полной людей.

Если бы я сказал Алекс это, она бы убежала. Чёрт, я уверен, что она сбежала бы.

Но то, как она смотрит на меня сейчас, я думаю, что она просто хочет того же самого. Она просто не может в этом признаться.

Я прочищаю горло и указываю на одеяло.

— Вот, садись.

— Это действительно… — голос девушки срывается, и она подносит руку ко рту. — Ты приложил много усилий. Никто никогда не делал для меня ничего подобного.

Я смеюсь, садясь рядом с ней.

— Ну, в это я могу поверить. Я определённо не думаю, что кто-то когда-либо брал тебя сплавляться в камере.

— Это не то, что я имею в виду.