Ее высочество Аномалия

— Вы великолепно бдительны, моя прекрасная Гроза, — раздалось из-под балкона, и одновременно там же вспыхнула бело-лилово-голубая аура.

Шу обдало запахом сосен, мокрого песка и самую чуточку оружейного масла.

А через секунду светлый шер шагнул на дорожку под балконом и поклонился Шу, подметя шляпой с пером и так чистую брусчатку.

— Люка́! Ты… ты приехал! — Шу не завизжала от восторга только потому, что голос внезапно сел, а коленки ослабли.

Она уже не ждала его. Смирилась с тем, что дела не позволят ему приехать раньше официального праздника. Да и не только дела — протокол, как показала недолгая практика, это такая кошмарная жуть! Сюда не ходи, туда не смотри, то нельзя и это нельзя. Чувствуешь себя не сумрачной шерой, а дрессированной мартышкой в никогда не закрывающемся балагане. Но Люка приехал! Несмотря ни на что!

— Чш-ш, не будем будить сиятельных шеров, — улыбнулся Люка и подставил руки. — Иди сюда, я поймаю.

Она бы спрыгнула ему в руки прямо так, в ночной сорочке, но вовремя кинула взгляд в темное стекло — и увидела там… ой, нет. Если Люка не боится этого — он очень, очень смелый. Безрассудно смелый. Но проверять границы его безрассудства Шу не стала, благо приводить себя в приличный вид единственным жестом она уже научилась. Ей это стоило полугода ежедневных тренировок, и это не считая изучения отвратительно скучных модных журналов. Зато — какой эффект!

Так что в руки светлому шеру прыгнула одетая и причесанная принцесса, а не взъерошенное пугало. Наверняка шера Исельда бы от такой вольности упала в обморок, но она же не видит!

Попрание приличий того стоило. Вот так прыгнуть из окна, и чтобы тебя поймали на лету сильные мужские руки, и не опустили на землю, а прижали, и губы нежно коснулись волос…

— Моя прекрасная Гроза, наконец-то! — В бархатном голосе отчетливо слышалось счастье, и не только в голосе — радость Люка окутывала Шу теплым и щекотным коконом. — Ты не представляешь, как я ждал этой встречи!

— Я тоже, — наплевав на все поучения шеры Исельды, как должна себя вести благовоспитанная девушка, призналась Шу. К ширхабу глупое притворство, оно — не для истинных шеров. — Люка-а…

Но почему-то вместо его радости Шу ощутила что-то совсем неуместное. Не то сомнение, не то досаду, не то стыд — одно она поняла точно: ему не нравится, когда она зовет его по имени. От этого вдруг стало неуютно, и вспомнились нотации шеры Исельды. Благородная шера никогда не навязывается. Благородная шера никогда не фамильярничает. Благородная шера держится строго и недоступно, иначе ее не станут уважать. Благородная шера блюдет свою репутацию… бла-бла-бла! Но… может быть, в чем-то она и права? И при первой же встрече позволить кавалеру — пусть даже почти жениху! — брать себя на руки и целовать… наверное, это слишком. Наверное, невеста кронпринца должна вести себя как-то иначе.

Наверное, надо слезть. Хоть и ужасно не хочется. Но надо.

Шу слегка толкнула Люка в плечо, требуя, чтобы он поставил ее на ноги. Но он не послушался, лишь прижал ее к себе крепче.

— Не зови меня этим именем, — попросил он. — Терпеть его не могу. Давай до официального представления я останусь твоим светлым шером. А ты — моей Грозой.

— Ладно… мой светлый шер.

Шу снова обвила его шею руками и уткнулась лицом в него: шелковый платок так приятно пах! И на ощупь тоже… Хотя ей ужасно хотелось ощутить не ткань, пусть и самую нежную, а обнаженную кожу. Вот здесь, где ее губы — на шее, прямо над бьющейся жилкой… и тут, где под тонким сукном френча — горячая кожа и твердые мышцы… провести бы губами и ладонями по ним…

Светлый шер прерывисто выдохнул и прижал ее к себе теснее.

А ей почему-то — совершенно неуместно! — вспомнилось, как она целовала темного шера Бастерхази. Единственный раз, когда она вообще трогала мужчину. Ну, не считать же брата, Зако или Энрике! Это совсем, совсем другое.

Но и темный шер Бастерхази — совсем другое! Он не принц. С ним можно… можно трогать его всего, можно укусить его за губу и слизнуть кровь…

Ширхаб, что за глупые мысли! Она совсем запуталась. Нельзя, ничего нельзя с темным шером Бастерхази! Он — враг, он пытался убить Каетано. Она не будет вспоминать его поцелуи, тем более когда рядом Лю… светлый шер. Да. Ее светлый шер. Только совсем распутная девица будет думать о поцелуях с другим, когда ее обнимает любимый.

И вообще, надо вести себя прилично.

— Не думай эту ерунду, — насмешливо шепнул светлый шер.

Шу вздрогнула от обжегшего ее стыда и страха: как она могла забыть, что светлый шер — менталист и запросто может слышать ее мысли! О злые боги, неужели он услышал о Бастерхази… нет… как же стыдно… Ему должно быть стыдно — лезть в чужие мысли без приглашения!

А он, вместо того чтобы раскаяться и извиниться, засмеялся. Совсем тихо и не зло, а… нежно?

— Не смейся надо мной! — упрямо потребовала Шу.

— Ну что ты, моя грозная сумрачная колдунья, я смеюсь не над тобой. И я не читаю твоих мыслей, я же не… хам какой-то.

Шу показалось, что он собирался сказать не «хам», а что-то другое. Какое-то имя. Но передумал. Почему?..