Ее высочество Аномалия

Но он не отступил, а склонился к ней — и коснулся губами ее губ.

Это было похоже на удар молнии. Так же ослепительно прекрасно и больно, словно они оба горели в небесном огне.

Боль оказалась короткой. Шу не поняла, как так получилось. Просто боль вспыхнула — и тут же переплавилась в острое, яркое, пронизывающее насквозь наслаждение. Оно кипящей лавой растеклась по венам — и вырвалось наружу тихим стоном. Ее стоном или его, она тоже не поняла. Она вообще перестала понимать — кто она, где, зачем…

— Моя Аномалия, — нежно шепнул светлый шер и, едва переведя дыхание, снова поцеловал ее.

Его сердце билось как сумасшедшее, в такт ее сердцу, выпрыгивающему из груди, рвущемуся куда-то в небо, чтобы там петь, кувыркаться в воздушных потоках и смеяться от счастья… чтобы танцевать на облаках под звуки гитары и снова целоваться, и танцевать…

Она поняла, что земли давно нет под ногами, только когда что-то с душераздирающим писком дернуло ее за волосы и в них запуталось. Шу вскрикнула от неожиданности и приникла к Люка. А он со смехом выпутал из ее волос летучую мышь. Крохотный, дрожащий от ужаса горячий комочек с полупрозрачными крыльями и огромными ушами. Только отпустив мышь, Шу посмотрела вокруг — и тоже рассмеялась.

Вокруг было… а ничего не было. Только прозрачно-голубые потоки ветра, глубокая синева тумана и сиреневые искры иллюзорной музыки. Где-то внизу, под ногами, светился замок Уго-дель-Риу и прилегающий городок, в зеркальной глади реки отражалось бархатное небо и крупные, с яблоко, звезды. А напротив, держа ее за обе руки, счастливо смеялся Люка, и звезды путались в его волосах, и невероятной глубины морские глаза светились, словно ночной океан.

— Моя Аномалия, ты невероятна! — Светлый шер притянул ее к себе, запустил обе руки в ее растрепавшуюся прическу, и шпильки разлетелись драгоценным звездопадом, а локоны тут же подхватил ласковый ветер. — Ты — самая прекрасная девушка на свете.

— И я сниму с тебя проклятие, вот увидишь! — Шу потерлась губами о его подбородок, впитывая новую вспышку боли до того, как Люка успел ее почувствовать. — Тебе больше не будет больно.

— Если это у кого-то и получится, то только у тебя.

— Ты поэтому хочешь жениться на мне? Из-за проклятия?

Люка вздрогнул, и Шу явственно почувствовала, как внутри него взвилась буря. Ярость, боль, отчаяние, надежда и снова ярость — ее чуть не сбило с ног волной его эмоций. Но вспышка была совсем короткой. Секунда, и Люка снова был почти спокоен, только очень глубоко внутри клокотал шторм.

— Нет, не поэтому.

Он распустил держащие их воздушные потоки, обнял Шу, и они быстро заскользили вниз, к Уго-дель-Риу. Через несколько секунд трава мягко спружинила под их ногами: они приземлились на зеленом склоне холма, между замком и Вали-Эр. Здесь, в саду, тоже было красиво и пахло ночной рекой, но волшебство закончилось, и от этого Шу загрустила. Не только от этого. На самом деле Шу ждала, что Люка скажет: я люблю тебя. Это же так просто, и для этого совсем необязательно спускаться с небес на землю. Но что-то опять пошло не так. Опять между ними встали какие-то тайны.

Или не тайны? Может быть, Люка передумал на ней жениться? Да нет, какая чушь, он бы сказал сразу и не стал бы ее целовать. Наверное.

Ширхаб, как все сложно! И она совершенно его не понимает.

— Я не хочу ничего от тебя скрывать, моя Гроза, — только ступив на мощеную галькой дорожку и взяв Шу за плечи, светлый шер снова заговорил. — Я хочу на тебе жениться, потому что ты — это ты. Прекрасное чудо. Дар богов. С тобой я вспоминаю о том, что у меня есть сердце. С тобой я счастлив. Для тебя мне хочется творить безумства, носить тебя на руках и ради тебя побеждать чудовищ. С тобой я сам — человек, а не чудовище… Ну что ты? Зачем ты плачешь?

Он губами коснулся ее лица, собирая слезы. Откуда они взялись, Шу не знала. И не знала, что она сейчас чувствует. Мир вокруг почему-то стал прозрачно-хрупким, словно стеклянным, и звонким-звонким. И она сама стала прозрачно-хрупкой, готовой разбиться от единственного неосторожного движения. Или слова. И внутри этой прозрачной хрупкости родилось и сейчас росло что-то странное, непонятное, готовое обнять весь мир, пролиться дождем над пустыней и солнечным светом над снегами, готовое любить всех без исключения, просто так, потому что…

— Потому что я люблю тебя, Люка, — тихо-тихо сказала она.

Он на миг замер, и она снова впитала вспышку ослепительной боли — не понимая, откуда она, почему? Спросить она не успела, да и не нужно было. Она же обещала не спрашивать почему.

— Посмотри на меня, Гроза, — попросил он, чуть отстранившись и глядя ей в глаза. — На меня, а не на имена и титулы. Ты бы вышла за меня, не будь я из императорской семьи? За меня, со всеми моими тайнами и проклятиями? За того, кто не сделает тебя ни императрицей, ни королевой, но кто будет любить тебя не за твое наследство или драгоценный дар, а потому что ты — это ты? Ты простишь мне неволь…

— Вот вы где! — ворвался в их хрупкий стеклянный мир чужой голос, и стекло со звоном рассыпалось.