Ее высочество Аномалия

— А, оставьте! Все мы знаем, что сейчас именно от вас зависит судьба Валанты. Его высочество Каетано, без сомнения, весьма разумный юноша, полный всяческих достоинств, но ваш дар — безусловное преимущество, а вы сами — самый ценный приз во всей этой игре.

— Не слишком приятно это слышать.

— Вы способны взглянуть правде в глаза, не так ли?

— Надеюсь. Так скажите же мне еще немного правды, шер Альгредо. Есть ли здесь хоть кто-то, для кого я — не приз?

— Разумеется, есть. Один-единственный человек.

— И кто же этот уникум?

— Вы сами, ваше высочество. О, вот мы и пришли. Смею надеяться, вам будет уютно в покоях вашей матушки.

Альгредо откланялся перед высокими дверьми из темного дерева, оставив Шу в компании Морковки, Бален, помощника сенешаля и дюжины фрейлин, с которыми за время дороги она так и не удосужилась познакомиться поближе.

— Ступайте, сиятельные, сегодня мне ваши услуги не потребуются.

Фрейлины дружно присели в реверансах и удалились, не скрывая облегчения. Жаль, ужасно жаль, что среди них не нашлось никого, с кем Шу захотелось бы сблизиться. Или хотя бы с кем ей интересно было бы поговорить. Но она обязательно найдет себе кого-нибудь в свиту, кто не будет ее бояться и станет интересоваться хоть чем-то, кроме женихов и мод. Потом.

— Покои вашего высочества, — объявил щуплый, лысый, разряженный в бархат и кружева помощник сенешаля, не забыв покоситься на так и льнущую к ногам Шу рысь.

Судя по его гордому тону, внутри Шу ожидали как минимум сокровища сашмирских султанов. Однако почему-то ей отчаянно не хотелось переступать порог. Даже заглядывать в покои и то не хотелось.

Странно, почему? Еще более странно, что Морковка не задрала хвост и не рванула исследовать новое место, а прижала уши и зашипела.

Первой в покои зашла Бален. Ей полагалось проверить комнаты на безопасность, прежде чем пускать в них Шуалейду. На эту тему Шу даже изрядно поспорила с ней и Энрике, но отступила под давлением неоспоримого аргумента: если Бален попадется в ловушку, Шу ее вытащит. А вот наоборот будет намного сложнее.

Ровно через секунду после того, как Бален переступила порог, послышалось сердитое шипение, а еще через секунду — чих. Шу вскинулась и, не обращая внимания на растерянного сишера, влетела в комнату. И тут же чихнула. Пыль, пыль и снова пыль! Как будто в этой комнате собралась вся пыль Риль Суардиса, да что там, всей Валанты!

— Выйди, я открою окна, — велела Бален, и Шу подчинилась.

Шагнула обратно, едва не сбив с ног помощника сенешаля, еще раз чихнула и гневно на него уставилась, поднимая вокруг себя вихрь: проклятая пыль теперь покрывала ее саму с ног до головы.

— Что за ширхабовы песни?! А-апчхи!

Беднягу сишера чуть не сбило с ног и тоже обдало пылью. И его, и притаившуюся у двери рысь. Она, обиженно чихая, тут же удрала в конец галереи и спряталась от пыльного безобразия за кадку с пальмой. А бедняга сишер удрать не мог и теперь чихал как заведенный, утирался кружевным платком и как заведенный же кланялся и извинялся, извинялся и кланялся:

— Не знаю, ваше высочество, апчхи! Простите, ваше… апчхи!.. высочество, здесь сейчас же приберут, ваше высочество! Апчхи! Я не виноват, ваше высочество! А-апчхи-чхи-чхи!

— А кто? Как вы посмели привести меня в этот… апчхи! В этот кошмар! — потерев несчастный нос, Шу сделала в носу воздушный фильтр, не пропускающий пыль. Отвратительное свербение и щекотка в горле тут же прекратились.

— Я не знаю, ваше высочество! Сегодня утром здесь было чисто! Клянусь, ваше высочество, я ни при чем!

— Так кто при чем? Кто вам приказал сделать это, Ристана?..

Ну кто ж еще-то! Если не удалось убить Кая, так хоть мелко напакостить, чтобы деморализовать противника! А может быть, и не только мелко напакостить, но и испортить отношения Шу с сенешалем. Окончательно испортить. Он и так смотрит на младшую дочь короля как на божеское наказание.

— Я ни при чем, ваше высочество! — Сишер чуть не рыдал от страха.

— Не пугай бедняжку. — Из комнаты вышла Бален, посеревшая от пыли и со слезящимися глазами, но уже не чихающая. — Сиятельный бы не смог сотворить такого непотребства. Только истинный шер, воздушник.

— Шер воздуха?.. — переспросила Шу, и тут же ее осенило. — Конечно, она приказала Бастерхази! Хиссов сын! Ну-ка, скажите мне, сишер, а не заходили ли сюда их темность?

— Заходили! — радостно закивал сишер: нашлось, на кого спихнуть вину. — Сегодня и заходили!

Правда, кивать и радоваться тут же перестал, а вместо этого попятился. Несмотря на ментальные амулеты, до Шу донеслась его паническая мысль: только бы Бастерхази не узнал, что я показал на него! О боги, только не обозленный Бастерхази! О боги, что это?!

— Бастерхас-си… — прошипела Бален из-за спины Шу.

Шу оглянулась — и поняла, почему бедняга сишер побледнел еще сильнее и даже позабыл про ужасного Бастерхази. Зеленые светящиеся глаза, оскаленные клыки, волосы дыбом во все стороны и кривые кинжалы в обеих руках Бален произвели на него неизгладимое впечатление. На Шу — тоже.