— При чем тут… — хотела спросить Шу, но не успела.
Она снова оказалась в таверне близ Кардалоны. Снова увидела светлого и темного шеров — мокрых от дождя, смеющихся… утонула в морских глазах и жемчужно-голубых потоках светлого дара.
Дамиен Дюбрайн. Тот, кто…
…целовал ее так, что земля уходила из-под ног.
…рассказывал о разных странах так, что ей казалось — она была там вместе с ним.
…обещал видеть только ее саму — не дар, не титул или наследство, только ее саму.
…просил никогда не называть его Люкресом и показал ей свое проклятие.
Тот, кто любит ее? Но почему он лгал?
Шу хотела спросить у Роне, но он куда-то делся. В старой таверне они остались вдвоем: она и Дамиен Дюбрайн. Почему-то он был одет в белый мундир с золотым шитьем и шел к ней по бесконечной ковровой дорожке семи цветов радуги, неся в руках корону с семью зубцами — корону империи. И все, кто собрался в тронном зале, кланялись, кланялись, кланялись — ему, будущему императору, и идущей рядом с ним королеве Зефриде Суардис.
Мама — строгая, одетая в алый траур — тоже несла что-то на бархатной синей подушечке… что-то… кажется, это был ключ. Очень страшный ключ. Большой, острый, покрытый ржавыми разводами… ржавыми или кровавыми?
Шу затошнило от запаха крови и смерти.
— Ты должна это взять. Ты — Суардис, — сказала мама, и почему-то в ее голосе слышался вой урагана.
— Я не хочу! Не надо! — крикнула Шу.
Но ее голос утонул в грохоте молний и приветственных воплях толпы. Или толпа орала что-то гневное, требуя ее смерти? Или не ее? За спиной королевы Зефриды поднималась огромная черная тень с огненными глазами и черными кожистыми крыльями. Страшный дракон выдохнул темное пламя — и оно медленно, неотвратимо покатилось к Шуалейде, грозя вот-вот слизнуть обоих — и Зефриду, и Дюбрайна.
Шу рванулась к ним, закричала — предупредить, остановить пламя, и не смогла сдвинуться с места. А пламя уже слизнуло Дюбрайна и почти догнало маму, ее алое платье превратилось в языки огня, но она все шла и шла — к ней, к своей дочери, к Шуалейде. Такая же строгая и торжественная, не замечая, как сгорает сначала ткань, а потом кожа, и слезает черными хлопьями, и теперь к Шуалейде идет лишь обугленный скелет — все с той же синей подушечкой в хрупких руках, все с тем же окровавленным ключом…
— Мама… — Наконец-то голос вернулся к Шуалейде, и она почти смогла сдвинуться с места, чтобы бежать, бежать из этого ужасного места, от этого ужасного темного шера и его огня, от запаха крови, пепла и смерти.
— Возьми свое наследство, — потребовала мертвая королева, протягивая ключ. — Спаси свой дом и нашу семью. Никто, кроме тебя, не должен получить твой Источник! Помни, это только твое!
— Мама… — снова шепнула Шуалейда непослушными губами, — мама, я…
Продолжить она не успела, взять ключ — тоже. Черная тень раскатисто засмеялась, взметнулись огненные крылья, и мертвая королева рассыпалась, обугленные косточки раскатились под ногами Шу. Огромная черная лапа потянулась к висящему перед Шуалейдой ключу.
— Возьми скорее… — прошелестел ветер, почему-то пахнущий цветущим каштаном, нежно коснулся заплаканных глаз Шуалейды.
И она потянулась к ключу — огромному, острому, блестящему…
И не успела. Первым его коснулся черный дракон. Ключ вспыхнул темным пламенем, обжег, ослепил ее, снова пахнуло кровью и гарью, и такой знакомый голос рассмеялся — низко, рокочуще, словно бурлящее в жерле вулкана пламя.
Глава 16
Башня заката
Источник, он же Линза — редчайшее и опаснейшее явление. По сути, для каждого шера источником является место, где он родился и обрел дар. Все вы знаете, как благотворно сказывается посещение родного дома. По большей части дар обозначает себя при рождении, а затем постепенно развивается, достигая полной силы к шестнадцати годам. В отдельных случаях происходит иначе. Дар может пробудить сильное колдовство, и тогда источник обретает особые свойства, более всего похожие на свойства линзы, фокусирующей и направляющей эфирные потоки. Каждая Линза обладает своими характеристиками, общего в них лишь неразрывная связь с хозяином.