Ее высочество Аномалия

— Лягушка в шамьете, о боги… — Роне тоже хмыкнул. — Только не пытайся превратить его в лягушку прямо на балу, моя прекрасная принцесса.

— В жабу, только в жабу!

— Злая, злая девочка. — Роне нежно поцеловал ее в висок.

— Я не злая, я… справедливая!

Перед глазами запрыгала бородавчатая жаба в короне набекрень и с болтающейся орденской лентой. Нет, две жабы, ведь вельсу он будет танцевать с Ристаной. Пусть и дальше танцует с ней, достойная пара.

А Роне танцевать с Ристаной на этом балу не будет. И потом не будет. Роне теперь — ее любовник, а не Ристаны. Это тоже справедливо.

— Шуалейда Справедливая? Мм… мне больше нравится Императрица Гроза. Или Хозяйка Ветров, — задумчиво сказал Роне, не переставая расслабленно гладить ее по спине.

— Если ты посмеешь снова связаться с Ристаной, я превращу в жабу тебя, Роне шер Бастерхази, — так же расслабленно пообещала Шу. — И не говори потом, что я не предупреждала.

Роне тихо рассмеялся.

Шу сердито ударила его ладонью по груди.

— Не смей надо мной смеяться!

— Не над тобой. — Роне перехватил ее руки и нежно поцеловал пальцы. — Честность в твоем исполнении — это… это… у меня нет слов. Ты восхитительна, моя Гроза.

— Я знаю, — буркнула Шу, обводя пальцем его губы: ей было слишком хорошо, чтобы сердиться всерьез.

— Кроме того, что ты восхитительна, моя прелесть, в тебе жива кровь драконов, а в Ристане — нет. Это честный ответ на твой вопрос.

— Вопрос?.. — не сразу поняла Шу, но тут же вспомнила: она же спрашивала, почему Роне не было так хорошо ни с одной женщиной. — А… все дело в моем даре?

Ей стало немножко обидно, хотя она и не могла понять почему. Ведь это логично. Она сама выбрала Роне, а не Зако Альбарра или Мануэля Наба. Да что там, ни один из слабых шеров не вызывал в ней и доли тех же эмоций, что Роне и Люка… Опять она вспомнила о проклятом лжеце, чтобы он облысел!

— Дело в тебе, — покачал головой Роне. — Твой дар — такая же часть тебя, как твое сердце или твое любопытство.

— Значит, с бездарными все иначе?

— Конечно. Разница — как между морем и лужей.

— Значит, я — как море?

— Как море, как шторм и ураган. Хотя сейчас ты — маленький любопытный котенок.

Шу пожала плечами и прижалась к Роне теснее.

— А ты горячий. И ты заставил меня что-то забыть. Я чувствую, что-то такое… такое… — Шу неопределенно покрутила кистью прямо перед носом Роне. — Оно щекочет.

— О боги… моя прекрасная принцесса, ты всегда такая?

— Какая? — Шу заглянула ему в глаза, пытаясь понять: это он сейчас восхищается или все же над ней смеется? — Какая такая, ну?

— Э… целеустремленная!

— Ты смеешься надо мной!

— Только не превращай меня в жабу прямо сейчас, лежать будет неудобно.

— Ты… ты… — Шу сама не понимала, хочется ей стукнуть Роне или смеяться вместе с ним, и ей это нравилось. Определенно нравилось!

— Я научу тебя всему, что тебе нужно, моя Гроза, — шепнул он, уложив ее себе на грудь, и ласково погладил по плечам. — И вот тебе мой первый урок: всегда верь своему сердцу. Даже если все выглядит однозначно плохо, но ты чувствуешь иначе — верь сердцу, а не глазам.

— Не смей защищать гнусного лжеца! — вскинулась Шу. — Или ты со мной, или…

— …против тебя, — насмешливо закончил Роне.

— Ты защищаешь его, потому что он — твой любовник! Это с ним тебе было хорошо, да? Ни с одной женщиной, я помню, что ты сказал. Ты — такой же, как Люкрес!..

Шу хотела вырваться из его рук, вскочить — но вместо этого разрыдалась. Глупо, позорно, горько разрыдалась, так все это было больно и несправедливо.

— Чш-ш, моя девочка, все будет хорошо.

— Ты на его стороне-е… — всхлипнула Шу, чувствуя себя подло обманутой и использованной.

— На своей собственной, моя прекрасная принцесса. Каждый из нас на своей собственной стороне. И ты это прекрасно знаешь.

— Ты… зачем ты…

— Затем, что мы с тобой нужны друг другу.

— Ты использовал меня…

— Ну нет, прекрасная принцесса. Это ты используешь меня, чтобы отомстить кое-кому. Я — невинная жертва твоего обаяния. Демонического, — с неподдельной обидой заявил Роне. — Поиграешь мной и бросишь, знаю я вас, принцесс! И что тогда делать мне, одинокому и обманутому? Вот уйду от вас в монастырь. Оденусь во все черное и буду страдать. По своей загубленной жизни.

— По чему?.. — переспросила ошарашенная Шу.

— По загубленной жизни, — со слезой в голосе повторил Роне. — А чтобы ты устыдилась, по тринадцатым числам буду писать тебе проникновенные письма. Я напишу такое письмо… такое… про львов, орлов и куропаток… Сама грозная Аномалия уронит скупую слезу над моей трагической судьбой!

Шу опять не понимала, плачет она или смеется. Наверное, все же смеется.

— Роне-е… — всхлипнула она. — Почему по тринадцатым?..

— Это символично! — так же пафосно ответил Роне.

То есть он смеялся где-то глубоко внутри, и Шу это ощущала, но как-то… совсем не как обычные эмоции! Вот как так получается?.. Она совсем, совсем запуталась!..

— Не ты одна, моя Гроза. Кажется, я тоже запутался, — совсем тихо и уже без насмешки сказал Роне.

— Я не понимаю… — пожаловалась Шу… и зевнула.

— Поймешь, когда проснешься. И вспомнишь, что мы — вместе. Ты, я и Дамиен Дюбрайн.