Ее зовут Тень

Охрана быстренько распределила обязанности и с жаром взялась за их выполнение. Торин остался не у дел и на мгновение даже ощутил острый укол обиды: все веселы, всем есть чем заняться, один он бродит неприкаянный, как призрак какого-нибудь коварно убиенного герцога по коридорам своего родового гнезда. Впрочем, уподобляться упомянутому привидению и пугать окружающих Торин не желал и, скучая, уселся прямо на землю, пытаясь придумать, чем бы заняться. Хотел было комаров побить со скуки, да только Каррэн мгновенно разложил костер, а Тень тут же щедро сыпанула в него каких-то наскоро нащипанных травок, удушливым дымом мигом распугавших всех насекомых на много верст окрест. Так что даже на коварных кровососов Торин поохотиться не мог и вскоре впал в совершенное уныние, мрачно размышляя, что, пожалуй он предпочел бы менее самостоятельных сопровождающих. А то эти все сами знают и все сами делают, не обращая ни малейшего внимания на их предводителя. Естественно, это не могло не задевать.

Со стороны озера донесся звонкий, счастливый смех и конское ржание. Лорранский с готовностью вскочил, подбежал к воде и вгляделся в молочно-белую дымку, висящую над темно-синей, почти черной поверхностью, зеркально отражающей плывущую над ней светлую муть. Источник смеха определился довольно быстро: Тень продолжала искренне веселиться, стоя по пояс в воде и оттирая круп Мышки пучком трав и водорослей. На голове у кобылы сидела вонато, подбадривая хозяйку оживленным клекотом. Остальные лошади, стоя по брюхо в той жидкой темноте, в которую превратилась озерная вода, задумчиво следили за легкими, быстрыми движениями храны, терпеливо ожидая, когда очередь дойдет до них. От воды тянуло свежестью и чистыми речными ароматами.

— Пошла на берег! — весело крикнула Тень, хлопнув Мышку по крупу. — Давай-давай, девочка! Накупалась — и хватит.

Кобыла понятливо фыркнула и неспешно побрела к берегу, явно наслаждаясь водной стихией и не торопясь вылезать на сушу. А храна оглянулась и, видимо, не заметив Торина, вдруг одним движением стянула свободную нижнюю рубашку, скомкала ее и начала тереться ею, как мочалкой, время от времени приседая, чтобы окунуться по шею, и тихо взвизгивая не то от удовольствия, не то от холода. Высоко подобранные перед купанием волосы стоявшей спиной к Торину Тени открывали лопатки и линию шеи, покрытую уже зарубцевавшимися шрамами. Страшно подумать, какая сила могла оставить на изящной девичьей шейке подобные следы. А это что такое? На левой лопатке красовался какой-то странный рисунок, нанесенный, похоже, черной тушью. Впрочем, смываться или хотя бы течь он даже и не думал и, судя по всему, намертво въелся в светлую кожу храны. А что это за тварь там изображена? Торин готов был поклясться, что никогда в жизни не видел подобного создания ни вживую, ни нарисованного. Больше всего это похоже на…

Торин, уверяя себя, что стремится получше рассмотреть неведомую тварь, а не купающуюся девушку, вытянул шею, непроизвольно сделал шаг вперед, наступил на скользкий ил и с шумом и плеском рухнул в воду. Тень порывисто обернулась и молнией ринулась на помощь своему подопечному. Впрочем, на какое-то мгновение она все-таки задержалась, дабы натянуть и одернуть рубашку.

Графенок голосил так, что я совсем уж уверилась, что он напоролся по меньшей мере на водяного элементаля. Или, на самый крайний случай, провалился в бездонный вир. Правда, как он ухитрился отыскать подобное место у самого берега — непонятно. Впрочем, свинья грязь везде найдет.

Кто пытался бегать в воде — тот знает, каково мне пришлось. Несмотря на сопротивление стихии, я преодолела разделяющее нас с графом расстояние в рекордно короткие сроки, схватила его за воротник и только тут поняла, что могла так и не торопиться. Торин, оглушительно воя, барахтался на таком мелководье, где даже курица бы утонула с большим трудом, разве что спьяну. Никаких омутов, разумеется, и в помине не было. Просто бестолковый Лорранский, видимо, слишком уж беспечно разгуливал по самой кромке воды, вот илистый, а кое-где и откровенно болотистый берег и поехал у него под ногами.

Когда на дикий крик набежали наши спутники, я уже стояла во весь рост, злая, как растревоженный рой ос, держа Торина за воротник едва ли не на весу. Зрелище мы представляли, без сомнения, запоминающееся и колоритное: мрачная девица в мокрой нижней рубашке, облепившей ее, как вторая кожа, и трясущийся графенок, еще рефлекторно подвывающий, но уже пытающийся качать права. С обоих льет так, что хоть подставляй бадью и запасай воду на будущее.

Сдав клацающего зубами и пытающегося блеять какие-то объяснения Торина на руки солдатам, дабы они переодели и обсушили своего незадачливого предводителя, я вернулась к тому, ради чего, собственно, и затеяла остановку на берегах Тимьертова озера — а именно к омовению. Храны всегда заботятся о своем здоровье, а одним из непременных его условий является чистота тела и одежды. Жаль, что нет мыла и нормальной мочалки, но и так сойдет.