Эфемер

— Кто знает? Земля огромна, а Инки тоже смертны, особенно в начале, когда нет опыта. После Импакта… творилась невероятная жуть. Целые континенты уходили под воду. Страшные ветра, мегацунами, землетрясения и извержения вулканов. В местах падения Осколков бушевали азурические бури. Два года не было видно солнца. Многие анимы погибли в этой кутерьме, так и не найдя подходящих тел. Я… очень долго пряталась под землей, и считаю, что мне повезло…

Гранд–координатор говорил, что «Инкарнация» была ошибкой. Слишком мягко сказано — она оказалась полным провалом. Очевидно, еще на первом этапе, из–за дефицита носителей с Источниками новорожденные Инки понесли колоссальные потери. А многие из тех, кому повезло, погибли в катаклизмах, терзающих Землю после падения Осколков. Я не мог представить масштаба происходившей тогда трагедии, но от мыслей о сонме потерянных душ, ищущих тела во мгле и огне вечной ночи, накрывшей планету, становилось не по себе. Сколько из них вообще выжило? А сколько годами скитались в бесплотном виде? Никто не мог сосчитать их. С другой стороны, если мыслить трезво и отбросить эмоции, у команды координатора не было другого выхода. Цивилизация погибла — и таким образом он давал ей второй шанс. Создавал касту бессмертных, способных в этих неурядицах выжить, и защитить остатки цивилизации. Вот только просчитался, и с тем, и с другим. Совсем немногих сумел объединить Прометей для этой цели, остальные погибли или предпочли иной путь. С трудом сдерживая эмоции, я спросил:

— Ты хорошо помнишь те времена?

— Очень смутно. Как далекое–предалекое детство, — она зябко передернула плечами, — Что бы ни говорили, мы все–таки люди, Грэй. А человеческая память не рассчитана на такое долголетие. Когитор сохраняет все данные, но мы сами постепенно забываем многое, это защитный механизм. Есть Геномы, которые позволяют помнить все в мельчайших подробностях, но имплантировать их опасно — можно потерять разум. Это были плохие времена. У каждого Инка своя история выживания, Грэй. Каждый не раз и не два заглянул в Грань…

Одержимая говорила, сморщив лоб и скривив губы, будто не желая вспоминать, а передо мной проносились ожившие картины кровавого хаоса, овладевшего миром в первое столетие после Импакта. Когда улеглось буйство небес и тверди, а затмившая солнце пепельная мгла рассеялась, первые выжившие снова начали осваивать разрушенную Землю. Среди них появилось множество бессмертных, только–только осознающих свои возможности. Как и люди, все Инки — разные, и на руинах цивилизации они сражались не только с Тварями и зараженными Ши, но и друг с другом — за жизнь, еду и женщин, за власть и могущество в новом мире. Как грибы после дождя, росли дикие королевства и появлялись новые владыки. Инкарнаторы защищали людей от Тварей и создавали собственные кланы, начинали кровопролитные войны, становились властолюбивыми лордами и безумными убийцами, приносившими тысячи жертв в поисках все новой и новой силы. Архив Стеллара и хрупкая память тех, кто выжил, сохранили громкие названия объединений бессмертных — Монстры, Вечная Стая, Мечта, Стальной Отряд, Новый Порядок, Сансара, Аспекты… много их было. И все всегда оканчивалось смертью. Первый Легион далеко не сразу стал наиболее могущественной силой этого мира, несмотря на все преимущества, которые имел Прометей — слишком велика Земля и слишком масштабна оказалась задача для нескольких эмиссаров Звезды. К тому же, по словам Арахны, мой предшественник проводил строгий отбор, да и потери в амбициозных операциях Города всегда были… чересчур велики. В результате через три с половиной века мы пришли к тому, что выжил лишь один из сотни Инкарнаторов. Мортидо, тяга к смерти из–за бессмысленности растянувшегося существования наверняка сыграла здесь важную роль.

— Спасибо, Арахна, — я осторожно прервал поток ее воспоминаний, — Спасибо, хватит.

— К звездам прошлое! — она рывком выбралась из гамака, — Пойдем плавать, Грэй!

Одержимая вновь вызывающе потянулась, продемонстрировав великолепную фигуру. В ее глазах зажглись лукавые огоньки. Схватив за руку, она потянула меня к морю, забежала в полосу прибоя и с размаху бросилась в воду, взметнув тучу брызг. Вынырнув чуть поодаль, приглашающе махнула рукой.

Свежесть морской прохлады после солнечного зноя приятно обожгло кожу. Я рывком вошел в море, рассекая ленивые волны широкими гребками. Последний раз искупаться довелось в ледяном океане, захлебываясь в пене, кипящей на гребнях десятиэтажных валов. Здешняя вода отдавала всеми оттенками бирюзы и казалась невероятно прозрачной — видно каждую песчинку на дне, каждую яркую рыбку из испуганно брызнувшей в стороны стайки. Гибкое белое тело Одержимой тоже прекрасно просматривалось в глубине, она плыла, не двигая руками и ногами, а только волнообразно извиваясь, как русалка.

— Там у камней живет скат. И можно увидеть огромную черепаху! — сообщила Арахна, вынырнув совсем близко.

— Ты здесь уже все разведала?

— Да. Но одной тут скучно!