Эффект Бали

Он долго молчал. Из-за шума океана она едва слышала его дыхание.

– Сева, иногда я думаю, что родился не в то время. От него даже пахнет старыми газетами. Когда мы учились в школе, он вел себя как типичный пионер, – Глеб хмыкнул. – Он заботлив, верен, но от этой заботы толка мало. Он всегда может вытащить меня из драки, но сам никогда не нападет. Живет осторожно и тихо, это меня в нем и бесит. – Он ковырялся пальцем в песке – лишь бы чем-то себя занять. – Марго – другой случай. Она боевая. Сильнее всех нас вместе взятых. Но в ней… столько яда. Мне кажется, она ужасно себя не любит, а любовь распространяет на остальных. А Леша… это Леша. Ему я завидую, – Глеб неожиданно пнул песок. – Да, черт возьми, я всем им завидую. Чертовски завидую. Почему только со мной Гуру так себя ведет? Почему только я попал на эту медитацию? Я видел их на вечеринке. Такие беспечные, сука, такие счастливые. А я как будто мучаюсь за них всех.

Он нервно взъерошил волосы. Ну прямо мальчишка.

– Ты просто злишься, что они позволяют себе то, что ты запрещаешь себе, – сказала Иоланта так, словно это было что-то само собой разумеющееся. Глеб обернулся к ней, посмотрел, шокированный. Иоланта оставалась спокойной, все так же лежала на песке. – Хочешь, я разложу твою обиду по полочкам? – спросила она невинно.

Он был перед ней беззащитен и отдавал себе отчет, что уже передал ей много власти.

– Ты хочешь, чтобы они страдали, как и ты, чтобы дали тебе сочувствия, потому что сам себе ты его дать не можешь. – Она произносила все эти слова так легко, даже не глядя ему в глаза. Будто говорила их уже сотни раз. – Но они не могут его дать, потому что не читают твоих мыслей. Никто не читает. – Она даже позволила себе засмеяться. – Ты хочешь их уничтожить и отомстить, разрушить их за простую обиду. И даже когда они дадут тебе то, что ты хочешь, обида в тебе будет сильнее. Они протянут руку, чтобы погладить тебя по голове, а ты ее откусишь.

Она оказалась опаснее, чем он думал.

– И что мне делать, Иоланта?

– Либо мстить, либо оберегать. Беречь их от самого себя.

– Это путь любви?

– Смотря что ты считаешь любовью.

– А что ты считаешь любовью?

Она смеется. Бессердечная.

– Любовь – это песок в зоне бикини.

Он пытается тоже посмеяться, но выходит натянуто.

– Что, прости?

Она поднимается на локтях, их лица становятся ближе.

– Хочешь, чтобы я ответила поэтичнее? Не могу.

Коварная. Жестокая. Ему нравится.

– Я так долго искала ответ на вопрос, что есть любовь… Когда меня мучили, я думала, это есть любовь. – Она наматывает прядь волос на палец. – Ведь мучают тех, кто тебя… цепляет? Человека, на которого тебе плевать, ты мучить не будешь. Верно? – Глеб задумывается, но кивает. – Потом я думала, что любовь – это когда тебя выбирают. Но, честно говоря, выбирают тебя всегда из эгоистичных побуждений. Да и я всегда ставила ультиматумы, чтобы меня выбирали при любых обстоятельствах, – признается она честно. – Я этому быстро научилась у наркотиков. Дать эйфорию такую, чтобы реальность просто покинула чат. И больше никогда эту эйфорию не давать или давать сотую долю от нее, сотую долю от себя. Чтобы была ломка. – После таких слов Глебу стоило бы уйти, но его покорила ее жестокая честность. Он ведь тоже был таким. – Потом я думала, что это забота. Забота – вот она, любовь. Но оказалось, что заботу оказывают те, кто не может проявить ее по отношению к себе. И они свято верят в торгово-рыночные отношения и что я ее верну потом, как-нибудь рассчитаемся. Что есть любовь, Глеб? Песок в зоне бикини. Не более.

Он и не заметил, что их лица стали еще ближе, пока она говорила. Естественное притяжение. Их личная гравитация.

– Не верю, – шепчет он ей практически в губы. Она хохочет, запрокинув голову и обнажив тонкую шею.

– Зачем задаваться вопросами, на которые нет ответа: есть ли Бог, что по ту сторону жизни, когда мы увидимся снова? Эти вопросы – просто развлечение для мозга, когда тебе скучно. Чтобы инициировать в голове хоть какую-то деятельность. Это все равно что, ха-ха, листать ленту в «Инстаграме» от скуки. Так же бессмысленно, ничего в голове не остается.

– Ты такая негодяйка.

– Да, Глеб, я очень плохая. И могу быть еще хуже.

Он мог бы встать и уйти. И, откровенно говоря, лучше бы он так и сделал. Но он говорит:

– Это мне в тебе и нравится.

Слишком близко. Слишком близко. Дыхание на губе. «Этот поцелуй будет сквозь кожу», – решил Глеб.

– Хочешь меня поцеловать?

– Больше всего на свете.

– Выкинь свой телефон. Я не хочу, чтобы нам что-то мешало.

Он не задумывается. Он знает, что делает. 

* * *

Ты заходишь в комнату и не знаешь, что дальше.

Так бы Сева объяснил все это. Удивляться уже не было сил. Все окончательно разрушено. Ничего уже не будет как раньше. И отсутствие Глеба только усугубляло ситуацию.

Он мог встретить Кристину и Марго на кухне с бокалами вина, где они хохотали словно две дьяволицы, истерично и с надрывом. Марго при нем никогда так не смеялась. В компании Кристины она будто становилась совершенно другим человеком.