Читаем Эффект Достоевского. Детство и игровая зависимость полностью

Участие в заговоре было не только психологически выматывающим, но и крайне опасным. Но даже если бы Достоевский и захотел его покинуть, это оказалось бы не так-то просто. Вечно в долгах, он занял у Спешнева пятьсот рублей и тем самым оказался в финансовой зависимости. В жизни Достоевского эта проблема возникала снова и снова. Кроме того, Спешнев обладал яркой, практически демонической харизмой – возможно, именно он стал прототипом Николая Ставрогина в романе «Бесы».

Какое-то время группа находилась под наблюдением. В 1849 году в нее был внедрен тайный агент, и далее последовали аресты [Lantz 2004]. Достоевского обвинили в чтении запрещенного письма Белинского к Гоголю, в котором критик выступал против дворянского деспотизма и крепостного права. (Фактически это статья, оформленная в виде письма; Белинский выступает против Гоголя, защищавшего авторитарный режим Николая I.) Кроме того, его обвинили в том, что он не донес о существовании другой подрывной статьи, написанной членом кружка [Lantz 2004: 312]. За эти преступления Достоевский и другие участники группы были приговорены к смертной казни. К царю обратились с прошением, и он, в конце концов, согласился смягчить приговор, однако ни члены кружка, ни представители власти ничего об этом не знали.

Достоевский выслушал свой смертный приговор, когда его и других членов кружка вывели на Семеновский плац и перед ними выстроился расстрельный взвод. На протяжении нескольких минут, которые показались ему очень долгими, он наблюдал, как ведется подготовка к казни первых трех заключенных, и был уверен, что его ждет неминуемая смерть. Но в последний момент церемония казни оказалась внезапно прервана [Frank 1987].

22 декабря 1849 года Достоевский был приговорен к ссылке в Сибирь, где его ожидали четыре года каторги и военная служба на неопределенный срок. Пять лет спустя его комиссовали из армии по состоянию здоровья (из-за эпилепсии). Часть времени, проведенного в Сибири, он был закован в кандалы, и у него нередко случались эпилептические припадки. Ссылка в Сибирь была наказанием за «преступное намерение свергнуть существовавший в России государственный порядок» [Lantz 2004: 310]. С 23 апреля по 23 декабря Достоевский находился в одиночной камере Петропавловской крепости – секретной тюрьмы, предназначенной для содержания самых опасных преступников. Любые посещения были запрещены; в его камеру разрешалось заходить только главе тайной полиции и коменданту крепости.

Как вспоминали другие члены кружка, в одиночном заключении их эмоциональная энергия быстро пришла в упадок – из-за отсутствия внешних стимулов они оказались один на один со своими мыслями. Сам Достоевский не оставил подробного описания своих чувств во время заключения, однако в письмах, адресованных Михаилу и Андрею, он жаловался на проблемы с желудком, геморрой, расстройство нервов и «болезненные сновидения» [Достоевский 1972–1990, 28,1: 157].

После этого краткого заключения Достоевский был приговорен к ссылке в Сибирь. В январе 1850 года он прибыл в Омский острог, где ему предстояло прожить четыре года в тесных промерзающих бараках. Достоевский таскал кирпичи, разгружал телеги, толок алебастр. Все это время ему было запрещено читать и писать. Единственной книгой, разрешенной в стенах острога, был Новый Завет. Однако главный лекарь Омского военного госпиталя И. И. Троицкий снабжал Достоевского книгами, чернилами и бумагой, а также помогал прятать его дневник. Таким образом, Троицкий нарушал тюремные правила, чтобы Достоевский продолжал работать, и защищал его от наказания.

Несомненно, стресс от участия в радикальном политическом движении ухудшил психологическое состояние Достоевского. Ему пришлось заниматься конспирацией, ожидать казни, переносить тяготы тюремной жизни. И хотя никаких свидетельств не сохранилось, мы предполагаем, что на каторге Достоевский мог участвовать в играх – как позднее он участвовал в них, будучи солдатом.

Напряженная личная жизнь

Даже в личной жизни Достоевский не находил утешения. Не будем забывать, что в детстве его опыт социального взаимодействия был крайне ограничен и у него было мало возможностей вести независимую социальную жизнь. Его родители, каждый по-своему, избегали общества. До брака с Анной Сниткиной главным человеком в жизни Достоевского был его брат Михаил.

Перейти на страницу:

Все книги серии Современная западная русистика / Contemporary Western Rusistika

Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст
Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст

В этой книге исследователи из США, Франции, Германии и Великобритании рассматривают ГУЛАГ как особый исторический и культурный феномен. Советская лагерная система предстает в большом разнообразии ее конкретных проявлений и сопоставляется с подобными системами разных стран и эпох – от Индии и Африки в XIX столетии до Германии и Северной Кореи в XX веке. Читатели смогут ознакомиться с историями заключенных и охранников, узнают, как была организована система распределения продовольствия, окунутся в визуальную историю лагерей и убедятся в том, что ГУЛАГ имеет не только глубокие исторические истоки и множественные типологические параллели, но и долгосрочные последствия. Помещая советскую лагерную систему в широкий исторический, географический и культурный контекст, авторы этой книги представляют русскому читателю новый, сторонний взгляд на множество социальных, юридических, нравственных и иных явлений советской жизни, тем самым открывая новые горизонты для осмысления истории XX века.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Коллектив авторов , Сборник статей

Альтернативные науки и научные теории / Зарубежная публицистика / Документальное
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века

Технологическое отставание России ко второй половине XIX века стало очевидным: максимально наглядно это было продемонстрировано ходом и итогами Крымской войны. В поисках вариантов быстрой модернизации оружейной промышленности – и армии в целом – власти империи обратились ко многим производителям современных образцов пехотного оружия, но ключевую роль в обновлении российской военной сферы сыграло сотрудничество с американскими производителями. Книга Джозефа Брэдли повествует о трудных, не всегда успешных, но в конечном счете продуктивных взаимоотношениях американских и российских оружейников и исторической роли, которую сыграло это партнерство.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Джозеф Брэдли

Публицистика / Документальное

Похожие книги

Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное