Эффект Этоса

Затем он устроился в удобном кресле в своей компактной гостиной и попытался упорядочить все, что знал. Были откровенные намеки на то, что смерть Круахана — итог убийства, и командор Петров почти сказал это вслух. Кто-то использовал систему посольства, чтобы изменить некоторые доклады Круахана после его смерти. Ван был готов биться о заклад, что это эксперты по безопасности РКС, расследовавшие смерть Круахана. Изменили ли они доклады по соображениям безопасности или по каким-то более скрытым причинам — никаких доказательств Ван не мог найти.

Далее, сам Круахан. Все считали его честным, разумным, достойным уважения. Он хорошо сработался с Петровым, но не любил полковника Марти. И все же Марти не уставал хвалить покойного и пролил больше света на некоторые участки, чем все информационные документы РКС и Республики. Добавим к этому нестабильную политическую обстановку в Скандии. Настолько нестабильную, что здесь совершаются регулярные акции протеста перед зданием парламента. Наконец, а это особенно важно лично для него, он кому-то, кажется, здорово не понравился.

Поскольку мысли не особенно вели его к озарению, Ван воспользовался вкраплениями, чтобы связаться с местным управлением полиции, и вскоре перед ним возникла голограмма.

— Констебль Эбберс.

— Констебль, это командир Альберт из посольства Тары. Вчера, если вы помните, на меня напали трое…

— Да, сэр.

— Констебль, вы не узнали чего-нибудь от этих молодых оболтусов, которые на меня напали?

Лицо скандийского офицера стало на миг непроницаемым.

— Сожалею… Нет, ничего.

— Они все еще под стражей?

— Минуточку, сэр.

В течение нескольких минут Ван разглядывал пустой экран, пока не появился образ старшего по званию.

— Командир Альберт?

— Да. Я всего лишь решил спросить, не узнали ли вы что-нибудь…

— Мы узнали одно, сэр.

— Да? — Вану не понравился тон офицера, скандиец как будто нащупывал почву. — Не могли бы вы сказать мне, что именно? Если можно.

— Вряд ли мы получим от них много сведений.

— Почему?

— Все трое скончались еще до утра.

— Что? — Ван такого, безусловно, не ожидал. — Под стражей? У них не было настолько тяжких повреждений.

— Нет, сэр. Вы не покидаете Готланд в ближайшее время, не так ли?

— Меня только что сюда назначили.

— Мы пошлем кого-нибудь встретиться с вами. Вероятно, в однодень. Это все, что я могу сказать, сэр.

— Все?

— Да, сэр. Мы будем держать связь.

И опять Ван глядел на пустой экран. Он свернул его и выглянул в окно, но даже не заметил пушистые белые облачка над холмами к северо-западу. Наконец, командир воззвал к своим вкраплениям. Даже через сеть посольства и несмотря на то, что он накануне зарезервировал посольский планетовоз, почти полчаса ушло, чтобы пройти все требуемые формальности и закрепить за собой машину на сегодня. Ван спустился на стоянку и потратил еще четверть часа на то, чтобы отыскать белый экипаж и получить его у дежурного охранника.

Эмили Клифтон ждала у главного входа, хотя он появился десятью минутами раньше назначенного срока. На ней была бирюзовая блузка и брюки в тон, у левого бока черная поясная сумочка. Короткие светлые волосы откинуты за уши.

— Вы действительно хотите выехать из посольства, это правда? — спросил он, когда она скользнула на место пассажира впереди.

— Только будьте осторожны, командир… или я сяду назад и превращу вас в наемного водителя.

— Скверное утро?

— Скверный вечер. Я потратила три часа, занимаясь с мадам Рох протоколом и приготовлениями к ее ланчу в честь годовщины независимости.

— Я еще не знаком с этой дамой, но ваши слова сами по себе звучат достаточно тягостно. — Ван вывел планетовоз из ворот посольства мимо дежурного морпеха и повернул на бульвар Кнута.

— Еще бы. Все было куда проще, пока послом была Мэри Гонн. И ее партнер был весьма покладист. Конечно, сам факт, что они обе женщины, вызывал крайне неловкое чувство у ревенантцев. — Смех Эмили прозвучал почти как ликующее девчоночье хихиканье.

— Могу вообразить, — сухо заметил Ван.

— Не одобряете?

Вам усмехнулся.

— У меня было два отца.

— У вас? — Миг спустя, она добавила: — Вы всерьез?

— Почти. Моя мать жила по соседству со своим партнером. Но погибла, сорвавшись при восхождении в горах после того, как я поступил в Космофлот. Ее партнер переехала, не пожелала оставаться в доме.

— Никогда бы не догадалась, — Эмили покачала головой. — А вы? — И поспешно добавила: — Простите. Это ужас до чего грубо. Вы, конечно, не…

Ван отмел ее деликатничанья.

— Все в порядке. Мои отцы надеялись, но никогда на меня не давили, и в этом я не последовал их примеру. Впрочем, смею надеяться, что следую во всем остальном.

Эмили ничего не сказала, но подбадривающе кивнула.

— Папа Кикеро — один из самых честных людей, каких я знаю. Он также исключительно хороший адвокат. А папа Альмавива — певец… может спеть что угодно. И он Глава оперной компании, связанной с Сулинским Университетом.

— О, это нечто.

— Почему вы так говорите? — спросил Ван.

— Они позволяли вам делать то, чего хотели вы, вместо того, чего хотели они.