Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев

«Полдюжины психиатров признали его „нормальным“. „Во всяком случае, куда более нормальным, чем был я после того, как с ним побеседовал!“ — воскликнул один из них, а другой нашел, что его психологический склад в целом, его отношение к жене и детям, матери и отцу, братьям, сестрам, друзьям „не просто нормально: хорошо бы все так к ним относились“»[528].

Вот классический вывод Арендт:

«Проблема с Эйхманом заключалась именно в том, что таких, как он, было много, и многие не были ни извращенцами, ни садистами — они были и есть ужасно и ужасающе нормальные. С точки зрения наших юридических институтов и наших норм юридической морали эта нормальность была более страшной, чем все зверства, вместе взятые, поскольку она подразумевала… что этот новый тип преступника, являющегося в действительности „врагом человечества“, совершает свои преступления при таких обстоятельствах, что он практически не может знать или чувствовать, что поступает неправильно…»[529].

Далее следует кульминационная сцена, описывающая полный достоинства подъем Эйхмана на эшафот:

«Словно в последние минуты он [Эйхман] подводил итог урокам, которые были преподаны нам в ходе долгого курса человеческой злобы, — урокам страшной, бросающей вызов словам и мыслям банальности зла»[530].

Как мы уже говорили, идею, что злодеяния могут совершать «обычные люди», выдвинул в своей книге историк Кристофер Браунинг. Он описал хронику систематического уничтожения евреев в польских деревнях, которые совершали солдаты 101-го резервного полицейского батальона, отправленного в Польшу из Гамбурга. Эти немолодые отцы семейств, представители рабочего класса, весьма среднего достатка, расстреляли тысячи безоружных евреев — мужчин, женщин, детей и стариков — и организовали депортацию в концлагеря тысяч других. В своей книге Браунинг утверждает, что солдаты были совершенно «обычными людьми». Он полагает, что политика массовых убийств нацистского режима «вовсе не была необычным или исключительным событием, до неузнаваемости изменившим пейзаж повседневности. Как показывает история 101-го резервного батальона, массовые убийства могут превратиться в обычную работу, когда сама нормальность становится совершенно ненормальной»[531].

Подобных взглядов придерживается и психолог Эрвин Стауб. Вывод из его обширных исследований состоит в том, что «зло, которое проистекает из обычного мышления и совершается обычными людьми, является нормой, а не исключением»[532]. Зигмунт Бауман, еще один исследователь ужасов Холокоста, признает основными причинами жестокости социальные, а не «характерологические детерминанты» или «дефекты личности». Бауман полагает, что исключение из этой нормы — те редкие люди, которые способны следовать своим моральным принципам, сохранять независимость, несмотря на давление разрушительной власти. Такие люди редко осознают, что обладают этой скрытой силой, пока она не пройдет проверку практикой[533].

Еще одно свойство банальности зла ведет нас в логово мучителей. Мы хотим понять, являются ли такие люди, которые занимаются тем, что любыми средствами стараются сломить волю, сопротивление и достоинство своих жертв, просто патологическими злодеями. Те, кто изучал пытки, пришли к выводу, что эти люди в целом ничем не выделялись среди своих собратьев, до тех пор, пока им не поручили ужасную миссию. Джон Конрой, изучавший людей, участвовавших в пытках в трех разных тюрьмах в Ирландии, Израиле и Чикаго, пришел к выводу, что во всех случаях «отвратительные действия» совершали «обычные люди». Он утверждает, что мучители выполняют волю определенных авторитетов, от имени которых уничтожают противников[534].