Эффект Мнемозины

Убрав бумаги в секретер, Вадим Аркадьевич допил каркаде и, подхватив с журнального стола жёлтую папку, подошёл к окну. Всё, чем делился с ним Сергей, он записывал в эту папку. Там же делал он свои пометки и фиксировал свои наблюдения за сыном в течение дня.

Например, доктор недавно выявил, что тон, с каким Сергей рассказывал о своих прогулках, поменялся. По тому, как Сергей подбирал слова, старался вести себя обычно, именно старался, Вадим Аркадьевич понял, что сын стал утаивать от него целый пласт своих внутренних переживаний. Ощущение двойного дна не покидало доктора.

Но после сегодняшнего приёма это уже не имело значения. Вадим Аркадьевич понял, что впереди – финишная прямая всей этой ситуации с Сергеем. К этой мысли подводит упоминание Сергеем Настеньки, своей дочери.

Вадиму Аркадьевичу пришлось взять себя в руки, чтобы ничем не выдать своего волнения: зачем Сергею потом ломать голову над его поведением? Пришлось и ему, как Сергею, подбирать слова, стараться вести себя как обычно; снова упомянуть, даже не так – слукавить про собирательный образ…

Возможно, Сергей непроизвольно, подсознательно поступал зеркальным образом? Или…

«Да. Скоро случится… – с печалью подумал Вадим Аркадьевич. – Ему станет больно…»

Вадим Аркадьевич пробежался взглядом по записям.

«Ну что ж. Когда-нибудь это должно было случиться… Главное – подготовить его к этой встряске…»

Дверь за спиной доктора открылась, и в кабинет зашла его супруга.

– Ты снова плакала? – обнял он Ольгу Ивановну. – Сядь в кресло.

– Как думаешь, сколько ещё осталось?

– Возможно, неделя, а возможно, и один день.

– А потом?

– А потом будет трудно. Очень трудно…

По щекам Ольги Ивановны потекли слёзы:

– Я очень устала, Вадим…

Вадим Аркадьевич пересел к супруге, на подлокотник кресла, приобнял её:

– Я знаю, Оля… Это непросто.

Помолчали немного.

– Что сегодня было?

– Инга рассказала ему про маркеры.

– Что за маркеры?

– Это такие словосочетания, за которыми следует целый комплекс ассоциаций. Например, я тебе говорю – «Новый год», и у тебя сразу возникает перед глазами картина с ёлкой, мандаринами, ты вспоминаешь их запахи, звук хлопушек и так далее…

– Это из-за них мы не говорим с Серёжей о главном? – Ольга Ивановна подняла красные глаза на супруга.

– Да, – кивнул Вадим Аркадьевич. – И уж коли они с Ингой заговорили об этом, то, похоже, скоро Серёжу и нас ждут непростые времена… Я уже молчу про упоминание Настеньки…

– Они и так уже давно наступили, – Ольга Ивановна снова прижалась к мужу. – Ты бы хотел, чтобы его сегодняшнее состояние продлилось подольше?

– Что есть – то есть, – неопределённо пожал плечами Вадим Аркадьевич. – Я надеялся таким образом преодолеть пик боли для Серёжи; эта ситуация – несомненный плюс для его физического состояния. Остаётся только поддерживать его на этом уровне – не дать скатиться. Уводить его дальше.

– Когда-то это должно будет случиться, – повторила его мысль супруга. – Ведь страшнее, если не случится, правда?

– Да…

– Как мы можем ещё помочь Серёже?

– Да как тут поможешь, когда такое… – тяжело вздохнул Вадим Аркадьевич. – Хорошо, что появится возможность приехать нашим родным и его друзьям – их поддержка будет необходима…

Ольга Ивановна задумалась.

– Почему ты вдруг сделал вывод, что Серёжа вернётся в течение недели?

– Не могу объяснить – предчувствие. Ты заметила, что он в последнее время раздражительный?

– Да, есть такое. Думаешь, это – предвестник?

– Думаю, он влюбился.

– Влюбился?! – Ольга Ивановна взглянула в глаза супругу. – При чём тут тогда раздражённость?

– Он разрывается между нами и Ингой.

– Считаешь? – задумалась Ольга Ивановна.

– Это ещё не вывод, Оля, а всего лишь предположение. Несколько мелких моментов, которые дают лишь мутный силуэт этой догадки.

– Что ещё?

– Смена настроения до и после прогулки; вспомни, с какой охотой он идёт на прогулку и с какой миной возвращается. Да и когда мы с ним сидим и он рассказывает, что произошло за день, то меня не покидает ощущение недосказанности. А о чём он может не рассказывать? О своих интимных переживаниях.

– Вот как, – Ольга Ивановна была растеряна.

– Красивая девушка, с которой они встречаются каждый день, физиологические потребности, весна, образ жизни, какой у Серёжи сейчас: всё это пробуждает в нём известные чувства…

– Но как это всё увязывается с тем, что Серёжа вернётся к нам? Может случиться наоборот – он из-за своих переживаний будет цепляться за эфемерное… Захочет жить в своём выдуманном мире…

– В том и дело, что эфемерное… Рано или поздно эфемерное уступит место реальному… Я думаю, в этом и кроется причина его раздражительности. А ещё я прихожу к выводу, что Инга – это завуалированный образ Веры. Именно её не хватает Сергею. Отсюда женский образ фантома… Вместе с этими чувствами в нём пробуждается прошлое…

Вадим Аркадьевич сильнее прижал к себе супругу. Ей нужно сейчас отдаться своим чувствам – выплакаться; такое нельзя держать в себе долго. Каждый день как в ежовых рукавицах.

Глава двадцать седьмая

Ночь пятая