Эффект Нобеля

Взвизгнули тормоза, шины расчертили по асфальту параллельно-черные полосы, запахло бензином.

– Тэбэ савсэм жыт надоел?! – Из машины выскочил джигит в аэродромной кепке.

– Шеф, выручай! – Стас вскинул раскрытые ладони. – Я тут с девушкой. Подбрось до общаги «Турбокомпрессора», рядом с кафе «Голливуд».

Джигит попытался в черноте ночи разглядеть спутницу:

– Пятьсот рублей.

– Что за обдираловка?!

– Нэ хочэш, топай, как знаэш. – Водитель засобирался за руль.

– Ладно-ладно.

Сорокин открыл перед новой знакомой заднюю дверь, примостился рядом. «Жучка» резко дернулась с места, разорвав львиным рыком тишину уснувшего города.

Глаза вахтерши вылезли из-под приспущенных очков, рот раскрылся в вопросе-преграде.

– Кузина, – упредил южанин.

– Какая еще «кузина»? – Вахтерша зарылась в лексических воспоминаниях.

– Дальняя.

Пока вахтерша соображала, Стас протащил «подругу» до комнаты. Загорелась настольная лампа, забухтел телеящик, за стеной шумно гудели шабашники.

Она с порога уставилась в телевизор. Он усадил на кровать, попытался поймать пухлые губы. Она заглянула за Сорокина, как за угол, загораживающий интересности. Вздохнув, он начал раздевать. Она полусопротивлялась, бормоча невнятное «зачем ты?», не отрываясь от экрана.

Стараясь придать мероприятию романтику, он поцеловал мясистое плечо, она воскликнула:

– Смотри, какой смешной!

Показывали рекламу. Вздохнув, калтыжанин начал борьбу с лифчиком. Она полусопротивлялась, нечленораздельно сопя. Он привалил тело на кровать, сетка прогнулась до пола, навалился сверху. Она вела себя, как черствая губка – больше отталкивала, чем впитывала. Женская головка лежала на боку, глаза пристально следили за телекартинкой. От пыхтения Стаса притихли застенные бухарики. С огромным трудом Сорокин довершил начатое.

«Нда-а… Ну и бревна нынче пошли! Еще и отпихивают. Никакого удовлетворения. Лучше б просто лежала»:

– Смотри в потолок. Он требует побелки.

– Что я тебе жена, что ли?

– Логично, – оценил юноша, полежал, подумал. Чувствуя уверенность, зашел на второй круг.

Разошедшиеся после прослушивания мужики, вновь притихли. Несмотря на сопротивление, Стас финишировал. Поймал себя на мысли – бег с препятствиями доставляет больше удовольствия.

– Смотри, какие прикольные! – Она натянула трусы, не отрываясь от «Радуги», шарила руками по кровати в поисках бюстгальтера.

Транслировали рекламу.

«Нда-а… Спать с ней невозможно». – Сорокин выключил телевизор:

– Пошли.

– Куда?

– Подышим свежим воздухом.

– Но я еще не досмотрела.

– Дома досмотришь. У тебя есть дом?

Нечленораздельное бурчание с натяжкой зачлось за ответ. Она осталась на остановке в три часа ночи, просилась обратно в номер… к телевизору.

Калтыжанин протянул предпоследнюю «пятихатку» на такси, она замахала руками. Настойчивые руки затолкали купюру в джинсовый карман.

– Может, вернемся к тебе? – Девичье лицо жалостливо скорчилось.

– Нет. Ты для меня слишком странная. Боюсь влюбиться.

Он почти убежал.

– Ничего не поделаешь. – Стас прошагал мимо вахтерши. – Домой захотела. Не спится на чужом месте.

ГЛАВА XI

Торги

Серые перегородки разделяли журналистскую братию на мнимые кабинеты. На потолке люминесцентные квадраты перемежались аналогично размерными плитками. Белые колонны атлантами подпирали потолок.

– Верочка, ну как ты? – Полногрудая Люба подбежала с участием. – Александр Сидорович распорядился отправить тебя домой.

– Мы переживали. – У кофейного аппарата оторвался от чашки седеющий в двадцать пять Славик.

Коллеги выглянули из-за перегородок.

– Так! Отвяжитесь от меня и не приставайте! – на ходу бросила Вера, прорываясь к рабочему месту.

«Шок», – прочел по губам Любы Славик. Коллеги спрятались обратно.

Панель монитора на столе вишневого цвета, с непрекращающимся хаосом бумаг, ручек и прочей канцелярии. Бардак с невозможностью поиска.

Локти Веры уперлись в стол, взгляд впился в царапину столешницы, ладони обхватили голову. Резкий скрежет ящика подкатной тумбы. Сплющенная бутылка «Бейлиса» стукнула по столу. В пластиковый стаканчик полилось «какао». Залпом прожгло женское горло.

«Соберись, тряпка! – Гольц отвесила себе пару пощечин. – Не убили же. Значит, все путем. Отличный шанс! Прекрасный случай. Все ждут именно этого, а ты раскисла».

Взгляд уставился в чистую страницу текстового редактора. Разминка с хрустом пальцев, взъерошивание волос, еще пару хлопков по щекам и маникюр застучал по клавишам.

– Отошла? – Люба высунулась из-за перегородки.

Не отрываясь от дисплея, отчаянная журналистка замахала руками, зажужжала осой. Подруга с улыбкой ретировалась к кофейнику. Больше подойти никто не рискнул, когда Вера работала, мир переставал существовать.