Эффект побочки

Он вытаращил на меня глаза, будто смотрел на умалишённого. Несколько секунд он стоял, склонив голову на бок, так, что правое ухо касалось петлицы френча, потом фыркнул и затрясся прикрывая рукой рот. Бесшумный смех вскоре перешёл в громкий хохот. Теперь уже смеялся Коба, смеялся заливисто громко, так, что все находящиеся в зале повернулись в нашу сторону.

– Вы посмотрите на него ха-ха-ха. Он мне хочет чего-то не позволить. Ха-ха-ха…

Вождь смеялся так заразно, что все, кроме меня начали хохотать ему в такт. Так смеются детишки, которых заводит кривляющийся посреди манежа рыжий клоун.

– Да кто ты такой! – Смех неожиданно прекратился и лицо Вождя превратилось в непроницаемую маску. – Тебя даже ничтожным клопом назвать было бы ошибкой. Ты никто – пустое место возомнившее себя чем-то материальным. Мне стоит только щёлкнуть пальцами и любой из них заменит тебя. Незаменимых людей нет, но ты это быстро забыл, товарищ Антон. Наверное ты забыл, как об тебя вытерла ноги Контора? А всё потому, что ты мнишь себя чем то большим, чем на самом деле являешься. В этом причина твоих бед. Клоп может жить долго и счастливо, пока не начнёт вонять и не попадёт под каблук сапога. Лучше тебе оставаться клопом до самого конца.

Я не провалился сквозь землю и не вспыхнул от негодования от этих обидных слов, сказанных человеком, для которого я за эти несколько месяцев сделал очень много. Я почти не обижался, потому что знал, что это наш последний с ним разговор. Так было даже лучше. Так я избавлялся от ненужных угрызений совести.

– Ты ошибаешься, Коба! Это не Контора вытерла об меня ноги, а я об неё. И не только! Уже очень скоро ты убедишься, что я вытер ноги и об тебя. Это самая большая победа в моей жизни, самая блестящая операция, какую мне довелось выполнить. Я избавляю этот мир от настоящего зла.

Он всё понял – мой проницательный и заклятый товарищ. В наступившей тишине, которую не нарушал ни один шорох и даже писк замерших в остолбенении гостей, он спокойно заправлял трубку. Движения невероятно белых рук были точными и твёрдыми, не было даже и намёка на дрожание пальцев. Действуя аккуратно и методично, он будто заряжал последний патрон в обойму пистолета.

– Значит ты снова переметнулся. – он внимательно смотрел на трубку, где никак не хотел загораться зелёный огонёк. – Ну… для таких как ты, это в порядке вещей. – Запоздавший огонёк наконец-то известил, что трубка готова к употреблению и Вождь тут же сделал медленный и очень глубокий затяг. Могло показаться, что он хочет прикончить всю никотиновую дозу в один присест. Выдох был таким же длинным и сопровождался дымной струёй, которая ровной линией выходила из его рта, и разбивалась о моё лицо. Дымное облако окутывало, налипало на меня хлопьями как сахарная вата на палочку.

– Знаешь…чего я больше всего не люблю в себе? – Голос пробивался сквозь дым. Этот спокойный но очень осторожный тон я уже слышал. – Я не люблю недоделывать дела. Незавершённые дела как гиря – они утягивают тебя на дно…

Я вспомнил, когда этот голос звучал точно так же. Этот успокаивающий, усыпляющий бдительность тон я слышал в больнице, перед тем как…

Рука выскочила из дыма белёсым удавом и вцепилась мне в горло. Захват был таким сильным, будто моё горло сдавило стальными тисками. Всё было просто и освободиться от такого захвата для меня как для профессионала не составляло труда. Одно движение плечами, шаг влево, шаг вперёд и уже я буду держать его за горло. Все было просто, только я не мог ничего сделать. Я просто стоял, безвольно опустив руки, и не мог даже пошевелиться. Тиски сжимались, в глазах темнело, а в ушах стоял этот ласковый ядовитый шёпот.

– Я закончу то, что должен был сделать ещё там, в больнице.

Шёпот перерастал в змеиное шипение, шелест чешуи танцующей кобры. В зажмуренных глазах пестрели яркие завивающиеся в спираль кольца. Я завороженно наблюдал этот прекрасный танец – прощальный танец ядовитой змеи.

Откуда-то издалека в это красочное видение прорывались крики. Они были мелкими, игрушечными, будто хор десятка лилипутов.

«Всем на пол! Лежать! Руки за голову! Лежать я сказал…»

Лилипутские команды звучали нелепо. На кого вы рыпаетесь несчастные пигмеи, здесь находится Гулливер, причём самый злой Гулливер из всех, когда либо посещавших Лилипутию. Не стоит вам его злить. Этому Гулливеру нравится только когда миллионы лилипутов восторженно смотрят ему в рот и выказывают восхищение его ростом. Не дай бог кому то из вас усомниться в его величии, или попытаться дать понять, что он не король этой страны, что он здесь чужак. Тогда он просто начнёт танцевать, и захрустят под каблуками огромных сапог ваши кости, и пыль поднимется столбом от разрушенных домов и целых городов. Тогда выжившие будут умолять, чтобы он прекратил эту страшную лезгинку. Они признают его царствие, но будет уже слишком поздно.

«Лежать!!!»

Лилипуты, остановитесь, пока не поздно!

Удавка пропала так же внезапно, как и появилась. Моё обмякшее тело стало оседать на пол, будто туша, снятая с крючка мясником.

«Лежать»!