Эффект предвидения

Обилие полок было не в состоянии вместить такое обилие книг. Стены сгибались под тяжестью и значимостью висящих на них фотографий в рамках: Окуджава полуобнимает молодую совсем Раису Соболеву и ее молодого тогда, а ныне покойного мужа, Юлий Ким, прогнувшись, прикладывается к ручке Раисы Михайловны, Визбор шепчет на ушко улыбающейся Раисе Соболевой. Хемингуэй… Слава богу, один, без Раисы. Стены словно прощупывали его. Мудрые глаза Окуджавы вопрошали: «А у вас, старший следователь Булатович, пятна на обоях прикрывают подобные исторические фото? Украшает ли вашу гостиную, уважаемый, фотография Пинкертона, где он вам вручает наградной «маузер»? Или, может, имеется ну хотя бы снимок, где вы с братьями Вайнерами запечатлены на рыбалке?» Визбор наушничал: «Да что вы, Булат, ну откуда у него Пинкертон может взяться? Побойтесь бога». Насмешник Ким подмигивал с портрета: «Да, занесло тебя, брат. Тебе бы по алкоголическим кухонькам ошиваться, протоколы о поножовщинах пьяных на столах замызганных писать, между окурками и водочными лужами».

Дверь гостиной распахнулась. Мягко шурша колесами, подъехал столик. Булатович с тоской окинул сервировку и окончательно убедился, что его номер десятый, с его утренним порезом тупым лезвием на подбородке, с его псевдокомандирскими часами, с его китайским пуловером, с его одноразовой, неприлично алой зажигалкой.

– Кофе по-европейски. – Раиса Михайловна улыбнулась, продемонстрировав ослепительное великолепие зубов под натуральную кость. – Вам должен понравиться. Этими рецептами со мной один дипломат поделился, когда мы с Сереженькой, с мужем моим покойным, в Вене были. Если хотите, могу вам его дать.

– Спасибо. – Алексей глотнул кофе и тут же закашлялся.

– Ну как, нравится?

– Очень. – Попробуй сказать, что пить эту жуткую огненную смесь невозможно. – Только привкус немного…

– Это гвоздика. Я рада, что вам понравился мой кофе. Так вот, рецепт очень прост, но важно строго соблюдать правила, не упустить ни одной детали. Итак, возьмите турку (обязательно медную). – Раиса Михайловна остановилась, с сомнением посмотрела на него, явно подозревая, что сим предметом у него в доме и не пахнет. Да, не пахнет, ну и что? – Натрите ее внутри, – продолжила она, – неразрезанным зубчиком чеснока. Налейте холодной воды, насыпьте горкой кофе, добавив в него 1/2 гвоздики и несколько крупинок соли. Доведите до кипения на медленном огне…

– А без гвоздики и чеснока можно? – Голос Булатовича прозвучал просительно, как у студента, когда он робко, заискивающе просит: а можно взять другой билетик?

– Нет! – строго, словно отказывая в другом билетике, сказала Раиса Михайловна. – Нельзя.

Булатович уставился в чашку, мысленно стеная: «Господи, господи, как только студенты, которым она преподает, до сих пор не нашли киллера; я бы их оправдал: расценил бы их поступок не как преступление, а не более чем самооборону».

– Великолепно, не правда ли? – Раиса Михайловна сделала маленький глоточек и блаженно прикрыла оттененные Францией веки. Вытащила длинную черную сигарету из черной же пачки, покрутила в пальцах, бросив выразительный взгляд на тугодума – невежду из органов. Булатович наклонился вперед, щелкнул своей неприлично алой зажигалкой, покраснел, сунул зажигалку в карман, застеснявшись. Хлебнул дьявольское зелье, ошпарил нёбо, снова закашлялся, рассердился на себя, рассердился на Соболеву, рассердился на Кирилла и жену его сумасшедшую, на убитую старуху рассердился и решил, что пора их всех поставить на место, по-ментовски поставить.

– Но пора и о деле, я думаю, – опередила его опять Раиса Михайловна. – Вы ведь по поводу вчерашнего убийства.

– Да. Меня интересует…

– Честно говоря, я с самого начала была не в восторге от этого брака, – перебила его Соболева. – Ну посудите сами, что хорошего могло выйти из такого мезальянса? Вы видели эту куколку, значит, сможете меня понять. Кто Кирилл и кто она? Моему сыну с его работой, с его образом жизни, с его гигантскими нагрузками необходима была не просто жена, а соратник, товарищ, помощник, человек, равный ему по уровню развития, образования, интеллекта. А эта… Голубенькие глазки, белокурые кудряшки, тоненькая талия – доводы, конечно, убедительные, чтоб увлечься, ну там пофлиртовать, роман завести. Но ведь этого никак не достаточно для семейной жизни, да наконец, отброшу ложную скромность, для звания жены Кирилла Соболева.

– Извините, все это очень интересно, и я вам в чем-то сочувствую, но мне бы хотелось перейти ближе к сути.

– Ближе к сути? Пожалуйста. Задавайте вопросы. Как на пресс-конференции.

– Скажите, Аня была склонна, как бы это выразиться, к некоторому психическому нездоровью?

– К психическому нездоровью? – Раиса Михайловна засмеялась. – Ну, на учете у психиатра не состояла, а так… Кто ее знает? Инфантильная девочка, домашний ребенок, акварельки рисует, на скрипке играет. Нет, пожалуй, о психическом нездоровье говорить не приходится. Никаких срывов раньше не было. Некоторая нервозность замечалась, но с психикой как будто все в норме.