Эффект присутствия

Смоленцев отвернул обшлаг куртки, кварцевые Seiko показывали четыре минуты первого. Всего-то четыре минуты прошло… Что можно успеть за такой огрызок времени? Сигарету выкурить, зубы почистить, отлить… Все непоправимо перевернулось за несчастные четыре минуты. «Долбанный Раймонд, чего наделал, мудозвон!» — бедная голова Димкина грозила расколоться, давление в ней зашкаливало запредельно.

Смоленцев оглянулся на скрип отворившейся двери — из цеха покраски выходил его школьный дружок Вовка Кашицын, на пару с которым четыре года назад в гараже они начинали этот бизнес. Главный механик Вовка блаженно щурился на солнце, вытирал ветошью промасленные руки.

— Чего за шум, Димыч? Покрышка, что ли, у кого взорвалась? Или петарду пацаны снова подорвали?

— Ага, пацаны… Ага, петарду, — Смоленцев поддакивал, чтобы не молчать.

Взгляд его, блуждавший по огороженной территории сервиса, наткнулся на припаркованную возле мойки белую Audi 100, на которой приехал Раймонд Рипке.

«И тачилу свою бросил, четырехглазый, — зло подумал Димка. — Менты скоро нагрянут, как им, сука, объяснять, чего она здесь делает?»

Толик тем временем гнал свою кормилицу в сторону медсанчасти, рискованно обгонял попутный транспорт, подрезая, заполошно бибикая, то и дело выскакивая на встречную полосу движения. В медсанчасти существовал строгий пропускной режим, но Толик около ворот начал сигналить, как сумасшедший, и охранник на КПП счел необходимым нажать на кнопку электропривода. Тяжёлая металлическая воротина, скрежеща, нестерпимо медленно поползла по направляющему стальному рельсу в сторону. Подлетев к приемному отделению, Толик ударил по тормозам, зад «девятки» закинуло на накатанной поверхности, ткнуло в сугроб. С великим трудом вытащив истекавшего кровью неподъемного Рубайло из салона, Пандус на пару с водителем доперли его через зал ожидания, минуя регистратуру, до смотрового отделения, где уложили на короткую кушетку.

Дежурный врач осматривал пенсионерку, поступившую с ожогом руки.

— Доктор, бросай баушку, у нас кореш помирает! Лечи его, нах! — ярость переполняла флегматика Пандуса.

Врач, гвардейского роста, усатый, лет сорока, переключился на вновь прибывших.

— Что случилось? Когда? — первостепенной задачей для медика было установить тяжесть состояния поступившего больного.

— Из ружья! Пять минут назад! — Пандус сдерживался изо всех сил.

Недавно он смотрел по видаку американский боевик. Там, когда раненного чела доставили в больницу, его моментально положили на каталку и покатили по длинному коридору в операционную. Доктора и медсестры едва успевали за стремительно несущейся каталкой, на бегу обсуждая, что кому нужно делать. Одна медсестра, негритянка, держала на весу флакон с лекарством, раненому уже успели воткнуть в руку капельницу…

— Доктор, я тебя срисовал! — кургузым пальцем Пандус ткнул перед собой, в направлении белого халата усача. — Не вылечишь, урою! Валим отсюда!

Последняя фраза адресовалась Толику, растерянно озиравшемуся в прохладном, гулком, пропахшем лекарствами помещении. Парни дружно подорвались на выход, не обращая внимания на окрики врача и медсестры, пытавшихся выяснить у них данные больного и обстоятельства несчастного случая.

Дальше смотрового отделения находившийся в бессознательном состоянии Рубайло не продвинулся, скончавшись через несколько минут на кушетке.

2

12 января 2000 года. Среда.

12.17 час. — 13.30 час.

В двенадцать часов семнадцать минут медсестра приемного отделения, руководствуясь совместным приказом Минздрава и МВД, набрала «02» и по телефону сообщила о поступлении неизвестного мужчины в возрасте от тридцати до сорока лет с огнестрельным ранением грудной клетки, скончавшегося сразу после доставления.

Бегло заполнив бланк сообщения о происшествии, помощник дежурного по УВД крутнулся в вертящемся кресле. Помдеж располагался в проходном помещении, от начальника дежурной смены его отделяли дверной проем и стеклянная стена.

— Товарищ подполковник! Андреич! На комплексе труп! Огнестрел!

Начальник смены, ветеран, имевший за плечами больше четверти века милицейского стажа, воспринял известие эмоционально:

— Как прокляли нашу смену! Как заколдовали, бляха! Шура, где, чего, как?! Докладывай обстоятельства, дорогой.