Эффект присутствия

Набрав на компьютере описательную часть документа, оперативник подступил вплотную к наиболее сложной — мотивировочной. Срок по материалу ещё имелся, но Миха решил разделаться с ним сегодня, чтобы не висел над душой.

Сбивая с мысли, пронзительно зазвенел телефон. Маштаков взял трубку, параллельно удивляясь, что предыдущий час им никто не звонил.

— Алё, Михал Николаич? — раздавшийся в динамике развязный голос показался нетрезвым. — Каблуков, прокуратура. С прошедшим тебя и с наступающим. Как жизнь молодая? Регулярно?

— Слушаю, — не ведясь на пустые вопросы, произнёс опер.

Старшего следователя межрайпрокуратуры Гену Каблукова он откровенно недолюбливал за наглость, некомпетентность и бабий язык.

— Мне твой материал по Деду Морозу достался, — говорил Каблуков. — Проблемка по нему обозначилась нехилая.

— Какая именно? — насторожился Миха.

— Не по телефону. Ты не подскочишь сейчас на пять минут? Я думаю, разрулим непонятку, свои же люди.

— Обязательно сейчас?

— А когда? Я уж отказной почти выписал, а тут проблема вскочила на ровном месте… Не могу по телефону, — в трубке послышался щелчок зажигалки, следователь прикурил сигарету.

Маштаков прикинул, что действительно лучше сбегать прямо сейчас, пока есть время. В одиннадцать придет Витёк, на после обеда запланирован второй акт марлезонского балета со Смоленцевым.

— Сейчас буду, — сказал Миха и стукнул пальцем по рычагу.

По переданному им в прокуратуру материалу, где тридцать первого декабря парень в колпаке Деда Мороза напал на женщину и понуждал её к оральному сексу, поводов для беспокойства, вроде как, не имелось. Материал был чистый, без органической химии.

«А может пустые вёдра и чёрные кошки заработали? — червячок сомнения всё же шевельнулся в груди Маштакова, но он отмахнулся. — Да нет, наверное, балбес Каблуков с похмельных глаз в трёх соснах заплутал, зовёт поводыря на помощь».

Миха заскочил к Борзову и предупредил, что отлучится на полчаса в прокуратуру. По дороге, следуя многолетней привычке, в киоске «Роспечати» купил «Комсомолку»-толстушку. На крыльце здания прокуратуры столкнулся с выходившим из дверей Веткиным. Старпом лучезарно просиял бородатым лицом, простер руки, на запястье правой качнулся помятый полиэтиленовый пакет с документами. Портфелей и кейсов Александр Николаевич не признавал принципиально.

— Какие люди и без охраны! Дядя Миша! Мастодонт отечественного сыска! Ты ко мне?

От Веткина откровенно пахнуло свежаком.

— Привет, ты куда такой весёлый? — Миха пожал приятелю руку, оглядываясь.

По тротуару от магазина «Хозтовары» приближались двое извалянных в снегу пацанят. Определённо, конечной точкой их маршрута был ближайший сугроб, но не присутственное место.

— Хорошо отметили? — Маштаков повернулся к Веткину.

— Неплохо. Хотя раньше душевней было. Помнишь, как раньше сиживали? О-о-о…

— Далеко собрался? — повторил вопрос оперативник.

— Кто? Я? В суд. В прениях по Фадееву-Петрову выступать. Какие срока душегубам просить, как полагаешь? Дело-то твоё, ты эту хевру размотал!

— Куда ты в таком виде?

— В каком? В нормальном я виде, дядя Миша, — Веткин пребывал в благостном состоянии удачно опохмелившегося человека.

Доверительно подмигнув Маштакову, он понизил голос:

— Я обставляюсь так, тс-с-с. Процесс у меня сорвался, адвокат, собака, заболел. В суде засвечусь, и до дома, до хаты. Придавлю до обеда.

— Давай, аккуратней, ты Родине еще пригодишься, — сказал Миха, понимая, что навряд ли друг его сегодня тормознёт.

— А ты Александра Михайловича поздравил? — выражение лица у Веткина стало интригующим.

— С чем?

— С назначением! Со вчерашнего дня он у нас — зам! Растут люди! Твой воспитанник! Ученик!

— Ученик, превзошедший своего учителя. — Маштаков легонько толкнул кулаком старпома в плечо. — Ну ладно, Сань, много не поднимай.

Веткин натянул на уши чёрную вязаную шапочку и степенной походкой крепостного, получившего от барина вольную, двинулся в направлении городского суда.

Войдя в фойе здания, Миха свернул в правый коридор, в котором размещалась следственная составляющая прокуратуры. Дверь в кабинет Кораблёва, расположенный в конце коридора у запасного выхода, была распахнута. Табличка на двери висела старая: «старший следователь». Еще недавно Маштаков, оказавшись в прокуратуре, непременно заглянул бы к Саше безо всякого повода, просто потрещать, покурить, кофейку выпить. А сейчас и повод имелся — поздравить с повышением, ан ноги не шли.

Неслышно подойдя к кабинету Каблукова, оперативник остановился и прислушался. Сквозь тонкую дверь доносились мужские голоса. Бас, принадлежавший хозяину кабинета, громогласно реготал:

— Как дома оказался, не помню! Глаза утром продираю…

Маштаков толкнул дверь вперёд и шагнул через порожек.

— Разрешите?

Рискованно раскачивавшийся на задних ножках стула Каблуков осёкся на полуслове, как на шарнире повернул крупную голову. Взгляд у него был жадно блудливый. Пройдя в кабинет и притворив за собой дверь, Миха увидел второго мужчину. Больших усилий стоило Маштакову, чтобы после этого сохранить спокойное выражение лица и равнодушно поздороваться с присутствовавшими.