Эффект присутствия

— Ты чего вылез?! — старший опер напустился на Андрейку. — Оружия нет, марш за машину! В укрытие!

Нажатием большого пальца правой руки Маштаков поставил курок на боевой взвод, отмечая, что действует в строгом соответствии с инструкцией, над параграфами которой насмешничал на нечастых стрельбах.

…Гривастый упруго приближался к разделительному отбойнику, примериваясь, как сподручнее преодолеть препятствие…

Участковый застыл перед капотом «УАЗ-469» с обнажённым оружием.

— Чего делаем?

— Эти шмаляют по гаишникам, делаем их! — принял решение Миха. — Твой — автоматчик.

— Стоять! Милиция! Стволы на землю! Лежать на х*й! Милиция! — в три глотки наперебой заорали Корбут, Маштаков и Рязанцев.

Андрейка и не подумал прятаться за «УАЗиком».

И лысый и гривастый среагировали на окрики, раздавшиеся в тылу их позиции. Развернулись и вскинули оружие в направлении угрозы, можно сказать, одновременно. Миха с участковым, в подмётки не годившиеся бандитам по части огневой подготовки, вверх стрелять не стали. Сразу — на поражение. Какофония собственных выстрелов оглушила. Волосатому блондину первая же пуля угодила в шею, он мотыльнулся и стал завалиться на бок, цепляясь рукой за отбойник. Садивший по нему Маштаков пришёл в себя лишь после того, как затвор его «макарова», выпустившего всю обойму, остановился в крайнем заднем положении. Корбут, имевший за плечами шесть лет службы на офицерских должностях в Забайкалье, контролировал свои действия. Вторым выстрелом ранив лысого крепыша в ляжку, участковый перестал давить на спуск. Упав на одно колено, бритый с размаха отшвырнул автомат как можно дальше и задрал клешнястые руки в гору.

Зазвенела в ушах тишина. Движение по трассе в оба конца самопроизвольно прервалось ещё до главной пальбы — у водителей сработал инстинкт самосохранения. На противоположной стороне дороги из-за откоса выпрямлялся на непослушных ногах молодой мужик в засявканной синей «аляске».

— Свои! — сипло выдавил он. — ФСБ!

Миха опустил вдоль бедра руку с пистолетом и произнёс с картонной интонацией:

— Капитан Маштаков стрельбу закончил.

12

14 марта 2000 года. Вторник.

10.00 час. — 11.50 час.

К середине марта предвыборная гонка достигла своей кульминации. Ранее не прикасавшийся к политике Катаев, будучи человеком, не обделённым талантами, азартным и работоспособным, быстро освоился на новой делянке. Многие из тех, у кого известие о его регистрации в качестве кандидата в депутаты ЗС, вызвало снисходительные усмешки, а то и издевательский ржач, наблюдая ходы Сергея Альбертовича по предвыборной доске, сменили интонации.

Основной кандидат на депутатское кресло — гендиректор электромеханического завода Погосян, отмечая, как день ото дня растёт рейтинг Катаева, занервничал. Включился родимый административный ресурс, пошли в ход грязные технологии, репутация оппонента через СМИ, в том числе электронные, стала не просто подмачиваться, а обливаться нечистотами.

Веди Сергей Альбертович предвыборную кампанию посконными острожскими методами, он давно пустил бы горлопанам солёную юшку[208]. Но его избирательный штаб возглавлялся выписанным из столицы продвинутым политтехнологом, который в эмбрионе пресекал даже намёки на отмщение конкурирующим командам.

Знакомясь с рекомендованным спецом в области избирательных технологий, Катаев воспринял его, как типичного книжного вундеркинда, живущего в иллюзорном мире красивой, но пустой фразы. Субтильное сложение и бесцветный маникюр на ухоженных ногтях тридцатилетнего паренька говорили за себя. Но после предметного разговора Сергей Альбертович понял, каким ошибочным может быть первое впечатление.

Велимир, так затейливо нарекли при рождении москвича, прибыл уже вооружённым информацией о расстановке сил в городе. Ознакомившись с программой своего сезонного работодателя, оценил её как интуитивно верную, но отдающую нафталином.

Доходчиво, без столичного снобизма изложил собственные тезисы: