Эффект прозрачных стен

«Как же я соскучился по этому голосу», – думал Иван. Он не любил эти заморские разносолы. Ему больше по душе была простая русская еда – жареная картошка, большой шмат мяса, выловленный из борща. И чтобы свекла и морковка в борще были соломкой, а не натертые на терке. Мама, когда варила борщ, половинку свеклы резала, а половинку бросала целиком и резала на кусочки уже в тарелке. В его, Ивановой, тарелке. Как же он любил эту простую свеклу, сваренную в борще! А еще он любил Асю. Вот только его несколько напрягала идиотская сумка-щенок, которую она периодически прижимала к себе. Конечно! Там же лежал билет на чертов концерт идиотского скрипача! Во время одной из остановок на заправке он купил Асе кофе и пончик в нежно-розовой глазури, покрытый разноцветной посыпкой. Плененная такой красотой, она не выдержала, бросила щенка на заднее сиденье. Тот обиженно раскрыл пасть, теряя содержимое. Тихо шурша, посыпалась на пол какая-то мелочь, с обиженным стуком шмякнулся мобильник. Иван ждал шелеста бумаги – вот бы чертов конверт спикировал под сиденье, да так, чтобы нашелся только при следующей генеральной уборке. Но провидение решило, что Рыбаку сегодня и так слишком подфартило, пора сделать паузу. Да он и сам это понимал. Тем более что Асины губы в крошках розовой глазури были совсем рядом.

Сумку Ася забрала утром, когда они с Иваном грузили в машину пакеты с подарками для обитателей детского дома. Яркие футболки разных размеров, кроссовки, шарфики и свитерочки выбирала Ася.

– Для детдома берете? – по каким-то одной ей известным признакам определила продавщица. – Возьмите вот эти колготки, на них скидка.

В отделе игрушек командовал Иван. Машинки, солдатики, куклы.

– Такого возьмем? – Он протянул Асе резинового пупса в розовом костюмчике. – Это девочка.

Лысая голова, припухшие щелочки глаз – как же этот пупс был похож на своего собрата, подаренного Офелией Котовой женщине из Старска, мечтавшей о ребенке.

– Возьмем. И еще мальчика, – сказала Ася заговорщическим шепотом. И не выдержала – отвела глаза, чтобы Иван не видел ее смущения.

Детский дом располагался в старинном особняке и, по мнению Аси, совсем не подходил детям. Несмотря на довольно солидный возраст, дряхлым он не выглядел. Недавно покрашенные стены, большие современные окна – все было чисто, аккуратно, добротно. Но детский дом не был домом в том понятии, какое обычно вкладывают в это слово. Скорее это был казенный дом. Забор по периметру и охранник в камуфляжной куртке на воротах усугубляли это впечатление. Они решили подарки отнести потом, а для начала поговорить с директором. Помогая Асе выйти из машины, Иван увидел, как изменилось ее лицо. Оно уже не лучилось счастьем, а было преисполнено сосредоточенности и решимости. А еще ему не нравилось, что пальцы ее так сжимали сумочку-щенка, будто хотели его задушить.

Вблизи охранник оказался довольно симпатичным – улыбчивый пенсионер с седыми завитками волос вокруг сияющей лысины, типичный русский дедушка. Уточнив цель визита, он записал паспортные данные Рыбака в амбарную книгу и жестом предложил сыщикам пройти на охраняемую территорию.

Во дворе девчонки лет пяти играли в классики. Иван уже сто лет такого не видел. В его понятии дети все больше сидят по домам, уткнувшись в свои электронные гаджеты. Увидев Асю с Иваном, девчонки прыгать перестали, сбились в кучку, зашушукались. Потом нестройным хором поздоровались:

– Здрасте!

– Здравствуйте, девочки, – ответила Ася. – Не подскажете, где у вас кабинет директора?

Девочки наперебой принялись объяснять, а одна, самая маленькая, взяла Асю за руку:

– Тетя, ты за мной пришла?

Ася растерялась, не в силах отвести взгляд от широко распахнутых серых глаз. Присела на корточки, погладила малышку по голове в спортивной шапочке.

– Мы к вашему директору, – поспешил прийти на помощь Иван. – Она уже ждет, мы не можем опаздывать. Ты же отпустишь тетю?

Маленькие пальчики с сожалением выпустили Асину руку.

По дороге в Старск Ася почти не думала о цели поездки. Только сейчас она поняла, как плохо ей было без Ивана, и стремилась наверстать каждую упущенную минуту. И только когда Иван протянул ей пупса, в памяти во всех подробностях всплыла другая поездка в Старск, с Федором. Она вспомнила, как Евгения, передавая личные вещи Офелии, сказала:

– Ты, Ася, хорошая женщина. Одна беда – врать совсем не умеешь.

Ася, конечно, и сама понимала, что журналистка модного журнала из нее никакая. Нет в ней самоуверенности, блеска, решительности. Она не умела подчеркнуть свои достоинства, не стремилась скрыть недостатки. Поэтому слова Евгении ее абсолютно не задели. Разве можно обижаться на правду? Но сейчас, готовясь солгать человеку, который по должности своей обязан уметь отличить ложь от правды, она понимала – шансов нет. Поэтому лучше сказать правду. Конечно же, она не была до конца уверена в своей правоте, но чувствовала, что верные советчики – камни трезвости и мудрости, лежавшие в сумочке, поддерживают это решение.

– Здравствуйте, – сказала Ася, не давая Ивану сказать ни слова. – Меня зовут Ася, это Иван.