Эффект разорвавшейся бомбы

— Спасибо, — сказала я Кэмерону. — Джой была достаточно любезна, чтобы передать контактную информацию двух других владельцев, которые, по ее мнению, захотели бы поговорить со мной. Она подумала, что это тоже может быть полезно.

Улыбка Уильяма стала шире.

— Да, Джой — замечательное приобретение для тебя. Она проработала с твоим отцом дольше, чем кто-либо в этой комнате. Отличная идея. Хорошо. — Он побарабанил пальцами по столу. — Отлично.

Люк провел рукой по лицу и издал глубокий грудной звук, который звучал так, словно ему было больно. Реакция на это была разной. Кэмерон выглядел так, будто он готов задушить Люка голыми руками. Тренер потирал затылок и смотрел в одну точку на стене. Дейвон недоверчиво уставился на Люка, как будто у того выросла вторая голова.

А я? Я улыбнулась. Подумала о том, чтобы затянуть встречу еще немного, когда он был так явно несчастен. Но это не помогло бы нашему нынешнему затруднительному положению, если бы мы оставили остальную часть комнаты в неведении.

Я прочистила горло так по-женски, как только могла.

— Люк — мой сосед, — сказала я. — На случай, если вам интересно, почему он сейчас ведет себя как сумасшедший.

Рот Кэмерона приоткрылся. Улыбка Уильяма погасла, а тренер спрятал голову в ладонях.

Впервые с тех пор, как мы сели, глаза Люка смотрели прямо на меня, и я отчетливо видела теплые золотистые искорки в карих глазах. Он был так же смущен, как и все остальные, но, тем не менее, ничего не сказал.

— Как бы мне ни было больно это говорить — потому что мое первое впечатление о нем вряд ли было хорошим — не будьте к нему слишком строги. Он понятия не имел, кто я такая, и наоборот. — Я небрежно положила сложенные руки на колени и выдержала его пристальный взгляд.

Он медленно выдохнул и взглянул на тренера Кляйна. Это сказало мне все, что мне нужно было знать о Люке Пирсоне на тот момент. Он был игроком, и человек, которому он доверился бы, должен быть человеком, ведущим команду на поле, а не сидящему в роскошной ложи или угловом офисе с видом на горизонт Сиэтла.

Наконец, он заговорил.

— Если вы, ребята, не возражаете, я бы хотел побыть несколько минут наедине с мисс Саттон. — Его глаза снова нашли меня. — Чтобы извиниться за мое предыдущее… поведение.

Больше всего я ненавидела то, что он сначала не попросил уединения. Но, во-вторых, меня бесило, что его голос был низким и повелительным, но не властным. Он осуществлял свое лидерство так же легко, как носил эту синюю рубашку. Я почти поймала себя на том, что встаю со своего места и выхожу из комнаты, просто потому, что он попросил об этом.

Кэмерон вопросительно посмотрел на меня, все ли в порядке, и я кивнула. После того, как они вышли, Уильям с тихим щелчком закрыл за собой дверь.

И затем мы остались одни. Лицом к лицу за стерильным столом для совещаний с логотипом в виде воющего черно-красного волка, смотрящего на нас из-за большой тупой, осуждающей головы Люка.

Он наблюдал за мной. Я наблюдал за ним. И никто из нас не произнес ни слова.

Наконец, я многозначительно посмотрела на часы на стене.

— Ты тратишь время на извинения.

О, смотрите, человеку без чувства юмора было не до смеха. Он сложил руки на столе перед собой, заняв на стуле гораздо больше места, чем я, его бицепсы были похожи на каменные глыбы, напрягшиеся под тканью рубашки.

— Почему бы не продать? Ты же не хочешь этого.

О, это замечание задело, но я отказалась показывать ему это.

Я постучала себя по подбородку.

— Странная версия «прости», но я могу с этим смириться. — Одна моя бровь медленно приподнялась. — Я даже на секунду подумала, что ты на самом деле сожалеешь о том, что вел себя со мной как полный придурок.

Люк прищелкнул языком по зубам и пристально посмотрел на меня. За исключением тех первых нескольких минут, когда я застала его врасплох, теперь я могла видеть, как проявляется его невозмутимая сторона. Та его сторона, которая управляла бы игрой твердой спокойной рукой.

— Мне жаль, что я не мог иметь ни малейшего представления о том, кто ты такая, когда появилась у моей входной двери. — Он поднял руку и указал в моем направлении. — Похоже на то, как ты понятия не имела, кто я такой, когда пихала в меня тарелку с кексами.

Мои щеки запылали, и его губы, наконец, изогнулись в довольной улыбке.

— И все же, — сказала я, шмыгнув носом, — ты не совсем оправдывал мои сомнения, не так ли?

— Нет, — признал он. — У меня за плечами многолетний опыт, подтверждающий тот факт, что, когда женщина, похожая на тебя, появляется в моем доме в купальнике, выставляя напоказ свою… выпечку, обычно означает только одно.

Женщина, которая похожа на тебя.

Я медленно кивнула, позволяя гневу медленно разгораться.

Он продолжал, не обращая внимания на то, что только что разжег в моем теле и как высоко может взметнуться это пламя.

— Итак, я приношу извинения за то, что был груб. И приношу извинения за то, что выключил твою ужасную музыку способом, который, возможно, был немного грубоват.

— Твоя искренность поражает меня, — сухо сказал я.