Эффект разорвавшейся бомбы

Каждое последующее событие превращало остатки моего хорошего настроения в рычащий клубок энергии.

До начала командного собрания оставалось около десяти минут, и к тому времени, когда я сел в мягкое кресло в главном зале, я чувствовал себя львом на привязи. Если кто-нибудь осмеливался подойти слишком близко, я ударю тяжелой лапой и буду молиться, что нанес урон.

Что сказал главный тренер Кляйн накануне? Я не всегда хорошо реагировал, когда меня искренне удивляли.

Хотя это было правдой, здесь было что-то другое. Это был не я. Я не был тем парнем, который намеренно молчал в окружении своих смеющихся болтающих товарищей по команде. Чего бы они ни увидели в выражении моего рта, глаз и языка моего тела, им было достаточно, чтобы держаться от меня подальше. Передо мной на столе лежала моя папка для командных совещаний.

Нацарапанные заметки на полях, понятные только мне. Диаграммы с крестиками и запятыми, линиями и стрелками, сценарии, которые разворачивались у меня в голове, когда я сидел и слушал, как тренер или наш координатор обсуждают защиту, с которой мы столкнемся в следующий раз. Все те мелочи, которые я делал ежедневно, привели к победам в регулярном чемпионате.

Это была дисциплина — на каждой встрече, на каждой тренировке и каждое утро, когда я готовил свой смузи и выпивал его залпом.

Сидя в этом кресле с закрытыми глазами и плотно сжатой челюстью, я не чувствовал себя очень дисциплинированным. Мне хотелось кричать. В голове царил беспорядок, путаница прошлого и настоящего. Мой разговор с Робертом о неудачах его дочери в бизнесе, ее отсутствии в его жизни и о том, как она публиковала фотографии, путешествуя по Европе, пока ее отец каждый праздник сидел дома один. Ее лицо у моей двери с кексами в руке. Ее улыбка на вчерашней встрече.

Это был какофонический диссонирующий беспорядок в моем мозгу; я не смог бы разобраться ни в чем, даже если бы захотел.

Конечно, я хотел этого. Это было то, что я делал каждый день на поле. Для любого другого череда игроков, перемещающихся в движении, выглядела как хаос. Но я знал, что это значит, когда кто-то идет налево, а другой направо. Когда взгляды метались обратно к краю поля.

Мои пальцы покалывало от необходимости покопаться в своих мыслях и найти ту единственную ниточку, за которую я мог бы потянуть, чтобы все это обрело смысл. Любой смысл. Но у меня было ощущение, что если я потяну не за ту нить, это только еще больше запутает узлы.

Так что я сидел. И ждал. И держал рот на замке. Помолился футбольным богам, чтобы Александра не пришла и не уволила всех в главном офисе и не заменила их моделями Victoria's Secret, даже если это сделало бы Джека невероятно счастливым.

Я медленно выдохнул, поскольку шум в комнате увеличивался с каждым новым товарищем по команде, появляющимся в дверях. Александры пока нет.

Одна только мысль о том, как они отреагируют, когда увидят ее, заставила меня наклониться вперед и ущипнуть себя за переносицу. Это была катастрофа. Это было все, чего я не хотел для нас. Кто-то тяжело опустился на свободное место справа от меня и толкнул меня локтем.

Гомес, мой центровой, рассмеялся над мрачным выражением моего лица.

— Кто нассал в твои овсяные хлопья, Пирс?

Все, что я сделал, это вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Я просто хочу покончить с этим.

Мы играли вместе шесть лет с тех пор, как «Нью Ингленд» обменяла его на двух наших игроков. Он хорошо уравновешивал меня, постоянно улыбался и шутил, заряжая своей позитивной энергией. Он нахмурил лоб от моего тона, но знал меня достаточно хорошо, чтобы не давить.

Затем он наклонился ко мне.

— Я слышал о ней.

Конечно, он слышал. Я зажмурил глаза и вздернул подбородок.

— Слышал, она горячая штучка. По-настоящему горячая.

Кто-то сел слева от меня.

— Чувак, ты никогда ее раньше не видел? — Это был Джек. Как будто меня не было между ними, он наклонился ближе, чтобы Гомес мог слышать его сквозь нарастающий шум в комнате.

— Нет. Имею в виду, я знаю, что она, должна была на похоронах, но я точно не смотрел, понимаешь, о чем я?

Джек кивнул.

— То же самое. Я вчера вечером просмотрел ее сецсеть.

— Ну нахрен? — спросил Гомес.

Я провел языком по внутренней стороне щеки и уставилась на Джека, который ничего не замечал.

— У нее есть снимок на пляже или что-то в этом роде. Дай-ка я его покажу. — Он присвистнул себе под нос. — Без верха. Говорю тебе, чувак.

Я издал странный звук, похожий на рычание.

Он проигнорировал меня, а Гомес засмеялся. Его большие пальцы пробежались по экрану телефона, и я сжал руки в кулаки, чтобы не придушить его. Как раз в тот момент, когда он тихо присвистнул и повернулся, чтобы передать свой телефон Гомесу, кто-то оказался перед нами и заслонил свет.

Логан. Он выхватил телефон у Джека из рук и швырнул его обратно ему в грудь. Не нежно.

— Прекрати, Коулман.

Мои брови слегка приподнялись, когда Гомес откинулся на спинку стула. Джек пробормотал что-то, что прозвучало не очень любезно, и убрал телефон обратно в карман.

— В чем твоя проблема? — пробормотал Джек.

— У тебя есть сестра? — спросил Логан.

Джек отвел взгляд. Это было «нет».